Андрей ГЕННАДИЕВ: искусство – это форма моей жизни!

В октябре прошлого года знаменитому Санкт-Петербургскому художнику Андрею Геннадиеву исполнилось 70 лет.

Казалось бы, можно уходить на заслуженный отдых.

Но нет!

Художник полон идей и творческих планов.

Андрей Геннадиев родился в 1947 году, в Ленинграде.

Окончил Ленинградское художественно-графическое педагогическое училище.

В 1970-е годы — один из видных представителей «неофициального» искусства, легенда нашумевших выставок в Домах культуры «Невский» и имени И. И. Газа.

После участия в скандальных выставках оказался в «черном» списке запретных художников.

Отец семерых детей.

Много путешествовал по Европе и Америке, с 1986 года живет в Финляндии.

Творческий багаж мастера составляет огромное духовное наследие, представляющее сотни картин, рисунков, скульптур и произведений прикладного искусства.

Работы представлены в ГМИИ имени А. С. Пушкина (Москва), Русском музее (Санкт-Петербург), Метрополитен-музее (Нью-Йорк), Королевской коллекции (Лондон), Тбилисской национальной художественной галерее, Музее Акварели (Мехико), Колумбийском художественном музее

и в других коллекциях.

— Андрей, вы прослыли большим молчуном, а интервью – это беседа. Поговорим?

— Конечно, мы же договорились.

— Почему вы предпочитаете молчать?

— Потому что, все, что я имею сказать миру – я говорю холстами, офортами, скульптурами… Это, во-первых.

Во-вторых… Во вселенной нет ничего, что не несло бы в себе тайную информацию. Атмосфера тайны, сопровождает нас в наших путешествиях по времени и пространству, по эпохам и народам. Тайны символизируют власть сверхестественного, что и объясняют их завораживающее действие на большинство людей.

Я часто цитирую слова Федора Ивановича Тютчева: «Молчи, скрывайся и таи/ И чувства и мечты свои…» Зачем таить? Чтобы не разболтать то, что для других людей будет непонятным… По их не расположенности к пониманию, по не готовности…

Тютчев смог проникнуть в тайну жизни…

Эта тайна может быть разгадана другими людьми, но может так и остаться тайной. В молчании — спасение её от лжи.

«Мысль изреченная есть ложь…» — это тоже из Тютчева.

— Каждый художник должен стремиться к молчаливому самоуглублению, к духовной сосредоточенности?

— Это состояние творческой деятельности души — говоря о поэзии Тютчева — прекрасно охарактеризовал Константин Бальмонт: «Тютчев понял необходимость того великого молчания, из глубины которого, как из очарованной пещеры, озаренной внутренним светом, выходят преображенные прекрасные призраки».

Я продолжу о своем молчании… Так вот — в-третьих. Меня часто называют символистом. Именно путь тайножития, тайномыслия, тайнописания является условием проникновения в сущность символа — ключа в мир невидимый.

Византийские исихасты, Сергий Радонежский, Андрей Рублей искали путь в Истину через безмолвие, сосредоточенное и одинокое, через молитву, «умную» и молчаливую. Сокровенность — это условие творчества, способ приближение к Творцу.

Само таинство постижения и художественного осмысления момента бытия должно также оставаться тайным, тихим.

— Я обратил внимание на то, что в каждом помещении вашей мастерской звучат звуки… Разные. Включенные телевизоры, радио… Даже в туалете. В прихожей – над входной дверью – работающий приемник…

— Это связь с миром, от которого художнику нельзя отгораживаться полностью. Звуки мира помогают молчать человеку. Молчать и слушать. И переваривать получаемую информацию внутри себя.

— Будь я искусствоведом, рискнул бы определить ваш стиль, не просто символическим, но символически-декоративным. Это правильно?

— Может быть… Декоративность современной живописи рождена импрессионизмом, и сейчас она присуща всему искусству. С другой стороны, каждому художнику свойственен свой условный язык. Свои знаки.

— Ваш основной знак – рыба? Почему на ваших холстах так много рыб?

— Рыба – христианский символ. В первые века новой эры, когда христиане подвергались гонениям, изображение рыбы – на одежде, в письме – помогало верующим во Христа быстрее находить друг друга. Мои – вернее наши, как их называли авангардистские, нонконформистские – публичные выступления начались в СССР в период абсолютного безбожия. За открытую проповедь христианства можно было угодить в психушку, в тюрьму… В таких условиях символические изображения рыбы помогали находить единомышленников.

— Тайный знак…

— Совершенно верно!

— Рыбы у вас шагают, летают и плавают, вплетаются в другие художественные образы, ассоциативно видятся в каких-то предметах…

— Рыба вездесуща, как воплощение первозданной стихии, как молчаливая мудрость и сокровенная жизнь. Она свидетель и участник ступеней творения.

Рыба это чаша весов, против которой располагается чаша земного бытия.

Рыба являет собой идеальную форму устремления, повторяет своим телом каплю воды, слезы или крови.

Рыбья узорчатая чешуя, как живое светило, рассеивает надводный свет в подводном мире.

Холодом тела рыба намекает на бесстрастность и ледяное спокойствие вечности.

— Мистика образа, знака… В вашей жизни было много тайного, мистического?

— Вся моя жизнь – сплошная мистика.

Однажды вот в этой руке взорвалась канистра с бензином… Но я не погиб.

Был случай, когда мы через всю страну — на Дальний восток — везли, как сопровождающие, вино, огромную партию. А вино в губинке – дороже денег. К окончанию поездки образовалась недостача в размере 45-ти ящиков. Это не означает, что мы его выпили. Что-то выпили, что-то у нас украли, чем-то пришлось поделиться… Бухгалтер, когда оформляла документы, ошиблась на один нолик. Мы промолчали, и в результате — недостачи не стало.

В той же поездке, еще был случай… Шли с друзьями мимо зоны. Обнаружили на земле несколько ленточек фольги. Дурачась, украсили ими себя. Порывом ветра одну ленточку сорвало и бросило на колючую проволоку, которая была под напряжением. Произошло короткое замыкание… Вспышка, искры… И что тут началось. Шум, гам, нас чуть не арестовали… А мы скинули с себя эти ленточки, и спокойно ушли, никем не остановленные. Два вертухая с автоматами мимо пробежали.

В начале 60-х в Ленинград с инспекцией приехала Екатерина Фурцева – тогдашний министр культуры. После проверки Мухинского училища его преподаватели, которые мыслили не как весь советский народ и от соцреализма склонялись к авангардизму, были уволены. Этих преподавателей разбросало по художественным училищам… У одного из них учился я.

Вот так, от одного мистического случая к другому, я шел по жизни.

А что касается символизма – я считаю, что зрителю нельзя все разжевывать и класть в рот. Пусть самостоятельно думает, ищет смысл и значение вещи. Пусть учится понимать искусство.

Это как с английским языком. Его не понять, не выучив. Пониманию искусства тоже нужно учиться.

Искусство – загадка. Символизм дает зрителю намек ответа на свои вопросы.

— Как Вы пришли к вере в Бога?

— Самостоятельно, в 23-24 года. И принял крещение.

Вера в существование высшего существа и высшего порядка требовала выражения себя и в живописи, и в поступках.

Человеку безбожному мир страшен необъяснимыми случайностями. Для человека верующего случайностей в мире нет. Любая случайность — как оказывается впоследствии — есть часть общего замысла. Ее значение может проясниться, может остаться в тайне.

С этой точки зрения, в том, что со мной случалось, нет ничего мистического.

— Что символизируют сияющие звездочки, которых тоже много на Ваших холстах?

— Это созвездия… Созвездие Лебедя, с которого все началось… И другие.

— Некоторые работы сплошь усыпаны звездочками — как вуалью. Через нее взгляду нужно пробираться, пробиваться к главному… Как будто вы специально затрудняете жизнь зрителя…

— Если звездочки — не созвездия, значит это снег. Снег – символ смерти.

— Что для вас живопись?

— Это суть моей жизни! Способ и форма жизни!

Бывают моменты, когда в голове нет никаких идей. Но рука все равно тянется к кисти… На палитре эта кисть смешивает какие-то краски… На холсте появляются какие-то мазки, пятна… Я даже сам не замечаю, как из состояния отчуждения и растерянности перехожу в состояние творения и концентрации. Просто вижу – на холсте начинает что-то появляться. И дальше — процесс пошел.

Искусство для меня это форма бытия — существования в этом мире.

— Когда вы впервые ощутили себя художником?

— Не художником я себя никогда не знал. Я вырос в семье художников. Карандаши и кисти в моих руках оказались до того, как я начал говорить.

На свет я появился в 11 октября 1947 года. Мир, который меня встретил, был соткан из материнского тепла, любви, света, тайн, звуков и цвета. Это был мир чудес. Он постепенно приобрел свое пространство, границы, символы, и стал заполняться жителями — моими приближенными.

Звуки мира превратились в музыку и поэзию, позднее — в песни ансамбля «Лесные братья», где я играл на гитаре.. Тайны мира, цвет, свет — в картины, офорты, литографии.

Признаюсь, что детские ощущения мира живут во мне до сих пор.

— Не потому ли в вашей мастерской так много всего «интересного» — шляпы, маски, какие-то таинственные красивые конструкции, свечи…

— Поэтому! Да… Я убежден, что художника в быту должны окружать только красивые вещи, чтобы ничто не ранило его обостренный взор! Красивые и еще загадочные, непонятные обывателю. Не претендую на афористичность, просто делюсь профессиональным опытом.

В молодости на велосипеде я ездил на Кузнечный рынок покупать себе цветы, хотя писал их редко.

Каждый предмет в мастерской имеет свою индивидуальность и воспринимается как живое существо, как некий микрокосм. Это существо рассказывает свою особенную историю. Она вливается, как ручеек в реку, в океан познания и прозрения.

Существование человеческой души в современном гипертехнологизированном мире поставлено под угрозу. Душе не выжить без мечты, воображения, фантазии и памяти, хранящей в себе всю историю человеческой цивилизации. Все что находится в мастерской, участвует в создании фантазий и в хранении памяти.

Мир огромен. Человек — малая частица мироздания, микрокосм в бесконечном пространстве Вселенной. Но разум дает человеку неограниченные возможности. Человек способен осмыслить мир и себя в нем, понять свое предназначение. И выразить это в художественном произведении.

— Ваши работы выставлены в ведущих музеях мира, живете вы уже давно в Финляндии, но все равно считаете себя Петербургским художником…

— Без Санкт-Петербурга я не стал бы художником. Приставка «Санкт» — для меня имеет огромное значение.

Я вырос на Миллионной улице, между Эрмитажем и Русским музеем. И все время бегал то в один музей, то в другой. Всю жизнь прожил в центре города. Меня формировала насыщенная культурная питерская среда. К тому же вокруг меня художниками были все: брат с сестрой, папа с мамой, друзья. В педагогическом училище были отличные преподаватели. Для талантливых студентов они устраивали отдельные занятия со специальной программой — мне посчастливилось на них быть.

В конце шестидесятых годов в городе сформировалась группа «Санкт-Петербург». Я в нее входил. Основным образцом — высшей идеей, которую мы стремились познать – была русская икона. Мы старались постичь все законы иконописи, которая являлась для нас главный архетипом и главной загадкой.

В древнерусском иконописном искусстве выражаются высшие устремления души, сила человеческого духа.

В этой связи, заказ алтарной росписи в церкви Святой Марии в северном Леви, у подножья горы Тунтури — совсем не случаен. Алтарь этот – мое главное творческое достижение. Он родился» под кистью словно бы помимо воли. Для человека, который с семнадцати лет считал икону — самой совершенной и законченной формой раскрытия Красоты в мире, это было и оправданием жизненного пути, и откровением, и знаком.

— Почему для скульптуры «Древо Мира», вы выбрали форму Руки? В четырехтомнике «Тайный смысл одного произведения», толкующем символику ваших витражей «Honor» и «Rectum», говорится, что рука — это пять точек, пять пальцев, пять камней. Рука многосимволична?

— Именно так! Немецкий психиатр и психопатолог Курт Шнайдер, один из главных представителей феноменологического направления в психиатрии, признает принципиальную роль руки, как телесного воплощения внутреннего состояния человека, как «выражения склада ума в терминах, отличных от звуковых», то есть — посредством жестов.

Поднятая рука соответствует голосу или песне. Первоначальные значения образа руки связаны с олицетворением защиты, мощи, доверия, дружелюбия, преданности и покровительства. Рука — это своего рода маяк, светящийся в безбрежном океане человеческого бессознательного. Маяк направляет нас к берегу, дарит нам надежду…

И да не оскудеет Рука дающего!

— Андрей, какое событие вашей жизни было самым ярким?

— Рождение первого ребенка.

— А творческой жизни?

— Когда впервые купили мою работу! Это произошло на Мойке.

После окончания училища, летом, со своим другом Володей Монаховым мы вышли писать на Мойку. И вот — пишем, и я каким-то чутьем ощущаю за своей спиной человека – мужчину. Который стоит и никуда не уходит. Дождался окончания этюда, подошел и спрашивает: «Ваша работа продается? Сколько она стоит?» Я понятия не имел, сколько она стоит. Сказал – 3 рубля. Прикинул в мыслях, чтобы хватило на две бутылки вина. Покупатель, не задумываясь, говорит: «Хорошо!»… И забрал этюд.

Я просто опешил – не знал, как к этому отнестись. И событие запомнилось на всю жизнь.

— Однажды в Крыму, в Алупке на базе производственной практике Академии художеств у меня купили акварелей на 93 рубля. Это стало событием. При стипендии – 40 рублей.

— Так вы не журналист? Тоже художник?

— Я окончил архитектурный факультет, и до 1995 года проектировал. Потом занесло в литературу и журналистику…

— Стихи пишете?

— Прочесть?

— Да, можно.

— По памяти… Если не собьюсь. Стихотворение называется «Теплый холст». Оно – по теме нашего разговора.

Ты будешь долго над палитрой вдыхать огонь пахучих красок,
и станешь медленно рукою пшеничный локон отводить.
И на холсте запечатлеешь горячий день от зноя ласок,
и ничего о жарком лете не нужно будет говорить.

Ты подберешь к картине раму, не отягченную левкасом,
и гвоздь вобьешь в том самом месте, где ей положено висеть.
Свет из окна, забыв о внешнем, холст оживит вечерним часом,
и заиграют блики неба, и краски станут солнцем петь.

Истает лето незаметно, осядет сонно пыль на стенах,
пройдут осенние туманы и серебристые дожди.
В январский день, дрожа с мороза и ощущая холод в венах,
согреешь из холста лучами ладони чуткие свои.

И я с тобою отогреюсь, и обовью тебя руками,
мы будем вместе, как в июле, дышать искусством и теплом.
Вагонка стен, светясь от счастья, сверкнёт смолистыми сучками,
и в тихом танце нас закружит недавно выстроенный дом.

— Хорошее… Я увидел руку, отводящую «пшеничный локон».

— А у меня — последний вопрос!

С высоты вашего творческого опыта и международного признания, что бы вы сказали начинающим молодым художникам?

— Хотите услышать что-то типа наказа? Ну, попробую…

Произведение искусства может состояться только тогда, когда будут реализованы три основных фактора:.

Первый – замысел.

Второй – чувство, без которого картина будет холодной, умозрительной.

И, наконец, третий – это сделанность. На холсте все должно быть доведено до ума… Чтобы никому не захотелось ничего «ни прибавить, ни убавить». Этот критерий вам должен быть знаком.

Еще нельзя бросать работу на полпути… Потом к ней есть риск и не вернуться…

Вот, мой наказ молодым!