Ольга СОКУРОВА

Санкт-Петербург

Первое «Слово» русской культуры

Самое раннее из дошедших до нас авторских произведений древнерусской литературы –  «Слово о законе и благодати» Илариона Киевского. Оно было  создано немногим более чем через полвека после принятия на Руси христианства.

Творение Илариона Киевского вошло в сокровищницу древнерусской письменности с обозначением двух ключевых слов – Закон и Благодать. Они одновременно и сопряжены, и противопоставлены друг другу. Их изначальный смысл заслуживает внимания.

Закон – общеславянское слово, его исторический корень – конъ – черта, предел, граница. За— – многозначная приставка, которая в данном случае может означать установку на окончательность, завершенность. Закон как бы проводит черту, границу для человеческих действий, через которую нельзя переступать. «Небо и земля прейдут, но ни одна черта из закона сего не прейдет» – имеются в виду 10 заповедей, данные пророку Моисею на горе Синай.

Слово Благодать – церковнославянское, состоит из двух частей: благо (в ц-слав. – добро, счастье, хорошо) и да-ть – то, что дано человеку свыше, а не является его собственной принадлежностью.

В «Слове о Законе и Благодати» можно найти множество явных и скрытых ссылок на Ветхий и Новый завет, на очень сложные в богословском отношении тексты посланий апостола Павла. Подчеркивая универсальный характер христианства, автор опирался на взгляды Константина Философа (в монашеском постриге Кирилла) – просветителя славян, который, ссылаясь на тексты Ветхого и Нового Заветов, провозгласил идею равенства всех народов земли перед Богом. Эту мысль поддерживает и развивает Иларион: Закон был дан одному народу, а истина Христова «благо и щедро простирается на все края земные»; принявшее Христа человечество не теснится в Законе, «а в Благодати свободно ходит». Таким образом, произведение Илариона  дает возможность утверждать, что наша литература при самом ее основании восприняла библейскую, византийскую и южнославянскую кирилло-мефодиевскую традиции на высочайшем уровне.

В этом произведении есть место, дающее основания опровергнуть расхожую формулу «Русь крестилась, но не просветилась». Напомнив в начале «Слова…» о том, что о пришествии Христовом проповедовали Моисей и пророки, а Христос и апостолы возвещали о воскресении и будущем веке, Иларион отказывается далее распространяться на эту тему. Он словно бы обрывает себя: «Излишне это, и к тщеславию склоняет. Ибо, что в иных книгах писано, и вам ведомо, то здесь излагать – пустая дерзость и желание славы. Ведь не к несведущим пишем, но к преизобильно насытившимся сладостью книжной» (с. 33).  Вкусившими «сладости книжной» Иларион считал не неких избранных, а всех прихожан храма, всех верующих соотечественников и современников; ведь он обращал свое слово «не к врагам Божиим, иноверным, но к настоящим сынам Его, и не к сторонним, а к наследникам небесного царства».

«Благословен Господь Бог Израиля, Бог христианский», – в зачине «Слова…» автор формулирует сущность своей веры, поскольку именно ею вдохновлена его речь. Употребленная Иларионом формула – часть аллилуария в «субботу обновления» (субботу Пасхальной недели). Взяв ее из Евангелия от Луки («Благословен Господь Бог Израилев, яко посети и сътвори избавление людемъ своимъ»), Иларион сделал вставку – «Бог христианский»; указав тем самым на последовательность Божественного Откровения: сначала народу древнего Израиля, затем новым людям небесного Иерусалима, христианам. Закон стал предтечей Благодати и Истины, которые, в свою очередь, предваряют будущий век: приводят отдельного человека и целые народы к «жизни нетленной». Возникает иерархия, в которой над Прошлым ветхозаветным (Закон) возвышается Настоящее новозаветное (Благодать), и над ним зиждется Вечность (Царство будущего века).

Вечность стала духовным ориентиром жизни и культуры христианских народов, и среди них – народа русского, который принял этот ориентир в свое сердце и жизнь как наиважнейший. Иларион напоминает, что спастись можно, заботясь по преимуществу не о  земном самоутверждении, оправдании и веселье, а о достижении благодатной, блаженной вечности.

В первой части «Слова» содержится богословское осмысление сути закона (связанного с ветхозаветной иудейской традицией), и благодати, принесенной учением Христа и воплощающей сущность христианства. Автор «Слова…» раскрывает ряд бинарных оппозиций (рабство – свобода; Агарь – Сарра; Измаил – Исаак; свет луны – свет солнца; сушь – роса; теснота – безграничность; мир тленный – мир вечный). Проблематика отношений Закона и Благодати неизменно просматривается во всех  диалогических и динамических поворотах авторской мысли, обеспечивает ее единство.

Центральное место в творении Илариона по праву занимает христологическая тема: именно Христос, воплощенное Слово, во всей полноте раскрыл соотношение Закона и Благодати. Он пришел «не разорить закон, но исполнить», и исполнение это было абсолютным, поскольку Он – «единый без греха»; люди же согрешили все до единого, и потому ни один, по слову апостола Павла, не может перед Законом оправдаться – все осуждены. Таким образом, закон не спасает, а выявляет грех, обличает и осуждает. Сам себя человек спасти не может – он спасается не по закону, а по благодати.

Вслед за апостолом Павлом Иларион утверждает: там, где воцаряется благодать, закон уже не нужен. Христос свободно нарушал букву закона человеческого: исцелял в субботу страждущих людей, прощал им грехи, чем вызывал ненависть и возмущение фарисеев.

Во второй части «Слова» Илариона Киевского речь идет о том, что благодать христианской веры, покорив все концы земли, дошла до народа русского, ибо «лепо благодати и истине на новых людей воссиять»:

Не вливают ведь, по слову Господню,

вина нового учения благодетельного

в мехи ветхие, обветшавшие в иудействе.

Ежели просядутся мехи, вино прольется.

Ведь не могла закона тень удержать <…>

Но новое учение – новые мехи, новые языки.

В динамичных, энергетически сильных строках Иларион показывает, сколь решительно оттолкнулся наш народ от былого языческого пленения:

И уже не идолослужители зовемся, но христиане,

Не без надежды уже пребываем, но уповаем на жизнь вечную

И уж не капище сатанинское городим,

Но Христовы церкви зиждем.

Уже не даем на заклание бесам друг друга,

Но Христос за нас идет на заклание.

И Русь, пишет автор «Слова…», посетило человеколюбие Божие, «и уже не следуем бесам, но ясно славим Христа, Бога нашего, по пророчеству: “Тогда поскачет, подобно оленю, хромой, и ясен будет язык гугнивых”». Он дает понять, что с принятием христианства русские перестали быть «гугнивыми», обрели ясное национальное самосознание в Слове. «Были мы не Божьими людьми, а теперь Бог говорит: “Люди вы Мои!”

В «Слове…» показано, что, как и любой человеческий закон, закон старшинства не абсолютен. По благодати, в соответствии с Промыслом Божиим, он может быть нарушен. В ветхозаветные времена Иаков возложил десницу на Ефрема, а шуйцу (левую руку) на старшего сына Манассию. Иудейство, говорит Иларион, «хоть и прежде было, но благодатью христиане возвысились»; «Закон прежде стал, и вознесся в малом, и отошел, вера же христианская, после придя, первейшей стала и распространилась на множество языков, и Христова Благодать всю землю объяла».

В развитии мысли Илариона о возможности превосходства младшего над старшим, более позднего над более ранним некоторые интерпретаторы усмотрели пророческий намек, предупреждение старой Византии о том, что ее первенство в православном мире может перейти к другому народу. При Ярославе Мудром на Руси окрепло стремление утвердить высшую церковную иерархию, обрести большую самостоятельность по отношению к Константинополю. Согласно «Повести временных лет», первым Киевским митрополитом не из греков, а из местных иеромонахов был назначен в 1051 году по настоянию великого князя именно «пресвутеръ Ларион», автор «Слова о Законе и Благодати». Через полтора столетия пророчество «Слова…» начало сбываться. В 1204 году Константинополь разрушили, как некогда Иудею, новые римляне-крестоносцы, далее (в 1453 г.) им завладели турки. Хранительницей Благодати православной веры стала Русь.

Замечательно, что поборник благодати активно занимался законотворческой деятельностью, которая состояла в разработке, совместно с князем Ярославом, Церковного Устава. Кроме того, по мнению исследователей, митрополит Кирилл принимал непосредственное участие в составлении Правды Русской. В.Я. Дерягин, в частности, обратил внимание на одну терминологическую особенность: «…в дошедших до нас дохристианских городских документах, договорах русских князей с греками 911 и 944 годов многократно упоминается «закон русский», «закон греческий», а в Правде Русской термина закон нет вообще – только «правда» и «суд». Термин закон ушел из светского законодательства на несколько столетий, почти до Петра, – его нет в судебниках и ранних уставных грамотах»[1]. Объяснение этому языковому факту ученый находит в огромном идейном влиянии «Слова о законе и благодати» на русское сознание. Он пишет: «Идеологически Закону противостоит Вера и вместе с нею Правда. Отсюда в светском законодательстве Правда Русская пришла на смену дохристианскому Закону, ведь Правда – «суд справедливый», «суд правый», истинный, прямой»[2].

Ссылаясь на «Толковый словарь великорусского наречия» В.И. Даля, исследователь напоминает, что исконное значение слов правый и править означает «прямой» и «прямить, делать прямым». Можно добавить, что человеческий закон и его осуществление судебными органами в русском сознании уже в последующие времена не раз ассоциировался с отсутствием прямизны – с характерным крючкотворством, кривотолками, изворотливостью. «Закон что дышло: куда повернул, то и вышло». Весьма знаменательно и еще одно устойчивое, укоренившееся в веках выражение: «По закону будем судить или по правде?»

Создатель «Слова…» вводит в русскую литературу тему родной страны, «что ведома и слышима всеми четырьмя концами земли». Он создает образ идеального князя Владимира Святославича, который «землю свою пас правдою, мужеством и смыслом», «ведь было благоверие его с властию сопряжено». Решительно отвергая языческое поклонение бездушным идолам, он умеет найти в дохристианском опыте, в решениях великого князя Киевского то, что создавало почву для принятия Благодати: любовь к правде, благородное мужество, крепкую волю и мудрость государственного правителя.

Князь Владимир, свидетельствует Иларион, не знавший Закон и пророков, не видевший Христа и чудес Его, не слышавший проповеди святых апостолов, – стал для своего народа подобным им провозвестником христианской веры. Неоднократно высказывалось мнение о том, что своим произведением Иларион готовил канонизацию Крестителя Руси. Можно отметить, что в славословиях великому князю он использовал устойчивые словосочетания и обороты речи, характерные для акафиста – хвалебно-благодарственного гимна, «неседальной молитвы» святым. Действительно, впоследствии Владимир Киевский был прославлен Русской церковью как равноапостольный.

Как подчеркивается в «Слове…», действие благодати Божией в душе великого князя направляло свободный выбор веры. «Воссиял разум в сердце его»,  и сошел он в святую купель, «благим смыслом и острым умом уразумев, что Бог един». По благодатному откровению Владимир не только сам принял православие, он крестил в водах Днепра свой народ, освободив его от «идольской лести». В этом отношении Иларион уподобляет князя Владимира Константину Великому.

Наконец, и это очень важно, действие благодати (в данном случае она может быть обозначена как благодhть, т. е. деятельное благо) со всей очевидностью проявилось в бесчисленных делах милосердия, которые  князь творил по отношению к своим подданным, «просящим подавая, нагих одевая, жаждущих и алчущих насыщая, болящим всякое утешение посылая, должников выкупая, рабам свободу даруя».

В прилагающейся к «Слову…» молитве, приносимой от имени народа, Христос трижды назван Человеколюбцем. Припадая к Нему в покаянии о грехах, беззакониях и житейской суете «новокупленных рабов»,  Иларион просит о прощении по Его беспредельному милосердию к людям. Благодать помилования, неизмеримо превосходящая закон, с этого времени стала магистральной темой русской истории и культуры.

Ярослава Мудрого автор «Слова…» называет достойным преемником отца. Как к живому, обращается он к Крестителю Руси (что было особенно оправдано в канун празднования святой Пасхи), призывая Владимира посмотреть на созидательную деятельность своего наследника, который построил и украсил храм Софии-Премудрости, на великих вратах града Киева возвел церковь в честь праздника Благовещения. В честь этого праздника звучит в «Слове…» архангельское приветствие Святой Деве: «Радуйся, обрадованная, Господь с Тобою!» Иларион повторяет это приветствие, обращая его к Киеву, матери городов русских: «Радуйся, благоверный град, Господь с тобою!». Тем самым он утверждает благодатное пребывание стольного града и всей русской земли под особым покровительством Богородицы. Такова еще одна тема, чрезвычайно значимая для исторической и  духовной судьбы России.

И хотя в последующие века русской истории христианская благодать помилования слишком часто забывалась носителями власти и простыми мирянами, все же заветы древнерусских книжников и уложения Правды Русской продолжали жить в сердце народа и в традициях русской словесности.

[1] . Дерягин В.Я. Иларион. Жизнь и слово // Иларион. Слово о Законе и Благодати. /Сост., вступ. ст., пер. В.Я. Дерягина. Реконстр. древнерус. текста Л.П. Жуковской. М., 1994. С.8.

[2] Там же. С. 14.

 Об авторе: 

Ольга Борисовна Сокурова

Родилась в Тбилиси в 1948 г. Училась на филологическом факультете Ленинградского государственного университета. Занималась в известном «Блоковском семинаре» под руководством выдающегося ученого, крупнейшего специалиста по литературе серебряно-го века проф. Д. Е. Максимова. После окончания университета в 1971 г. работала в Ленинградском архиве литературы и искусства, затем в 1973 г. поступила в аспирантуру Ленинградского института театра, музыки и кинематографии. В 1978 г. защитила кандидатскую диссертацию.

После этого была научным сотрудником сектора театра научно-исследовательского отдела ЛГИТМиКа (ныне — Российский институт истории искусств), занималась преподавательской деятельностью. С 1998 г. — сотрудник кафедры истории западноевропейской и русской культуры СПбГУ. Кандидат искусствоведения, доцент. Читает курсы по истории русской культуры XIX в., русской литературе золотого и серебряного века, истории мировой культуры. 

Является членом Ученого Совета Института истории СПбГУ, членом Союза театральных деятелей России.

Руководит педагогической практикой студентов кафедры.

О. Б. Сокурова – автор двух монографий и большого числа научных статей по широкому кругу историко-культурных, философских, филологических и богословских проблем. Является автором сценариев и текстов к научно-популярным фильмам, отмеченных высшими конкурсными наградами («В поисках Санкт-Петербурга», «Крепость неодолимая», «Умозрение в красках», «Собор»).