Евгений МИНИН

Иерусалим

.
В ЭТОМ ДОМЕ БЫЛО ГЕСТАПО
Он ненавидел немцев – в нём ещё длилась Блокада.
Он помнил о трупах на улицах, о взрывах,
о хлебной квоте.
Потом мишпоха поднялась – дети сказали: «Надо»
И вот он стоит на штрассе и смотрит на дом
напротив.
В этом доме было гестапо.
В ЭТОМ ДОМЕ БЫЛО ГЕСТАПО.
В этом доме жгли и пытали, в этом доме творился ад.
А дома вздыхает дочь: Зачем так нервничать, папа?
Даёт валидол под язык и чешет свой пышный зад.
Но каждое утро вставая и надевая шляпу,
Идёт на прогулку по штадту и ноги ведут опять
К дому, где было гестапо,
к дому, где было гестапо.
И ночью снова Блокада ему не позволит спать.

.
БУДУЩЕЕ
Будущее могу предсказать, но с трудом,
блуждая среди душевных смут.
Например, мой огромный дом
через год или пять, всё равно снесут.

.
И от нынешних уличных саженцев тень
тротуары укроет в невиданный зной.
И Мессия придёт в неожиданный день
и тогда прогуляетесь вместе со мной.

.
* * *
Стезя, тропа, дорога, полоса
для взлёта – что за глупые слова,
всё в жизни – кавардак-неразбериха,
когда и сам не спишь и будишь лихо,
когда и подорожник – трын-трава,
когда характер – львица и лиса,
толпа кругом – темна и многолика.

.
Гранит науки с юности грызя,
освоится искусство круть и верть,
стирая зубы в море ширпотреба,
где вслед помашет ветреная Геба
рожденью, превращаемому в смерть…
А то, что называемо стезя, –
тропинка муравьиная на небо…

.
БОМЖ
Оглянувшись, он сорвал гранат,
что висел бесхозно над забором,
и, себя не ощущая вором,
нёс в ладони вкусный экспонат.
На скамью присев, вгрызался в плод,
изредка закусывая хлебом,
смазанным, как маргарином, небом,
и глотая сладкий кислород.

.
* * *
Жизни течение не продлеваю,
в рюмку пустую вино подливаю…
Жизнь, что была и добра, и подла,
шанс для рождения мне подала.
В каждой прелюдии прячется кода,
всё в ней зависит всегда от аккорда,
только и песенный диапазон
важен – какой ни был век и сезон…
Синие ночи, взвейтесь кострами –
вихри враждебные веют над нами…

.
* * *
Проходит год, сжимаясь, как шагрень,
сжимая в ледяных ладонях день,
и солнце, словно муху отгоняя.
Но как туманы ни были густы
горит костёр в тумане – это ты,
и грею жизнь у этого огня я.

.
Сквозь щели в окнах злобною осой
бушующего ветра слышен вой,
и стук дождя по пластиковой крыше.
Смотри, как догорают две свечи
субботних, и шепча пробормочи
молитву от себя тому, кто Выше…

.
* * *
Врастаешь в эту землю сразу,
подобно северной сосне,
лозой, подобно скалолазу
ползущей плавно по стене.
Такое происходит вечно,
с тех пор, когда не знали слов,
здесь кипарис – зелёной свечкой
над многоцветием лесов.

.
* * *
Замерло всё накануне шабата,
свечка застыла стройнее солдата,
солнце укутал небесный талит,
и в синагогу ребе спешит.
Вечер приходит в субботней ермолке,
а безработный будильник на полке –
ходит неточно уже от ленцы –
вроде на пенсию вышли жильцы.

.
* * *
Позвонили сказали – весна и положили трубку
номер не записался, наверное, сбой на линии,
а за окном голубь френдит себе голубку,
и стоят обалдело вечно зелёные пинии
всё к тому, что надо менять обувку-одёжку,
вновь мечтаю исполнить единственную затею:
чтобы милая девушка протянула ладошку
и коснулась плеча – может быть, помолодею…