Авторы альманаха «ДЕНЬ ПОЭЗИИ — ХХI ВЕК. 2017» — Максим ЗАМШЕВ

Максим ЗАМШЕВ

Москва


* * *
Всю жизнь прожив на острие ножа,
Мы в соль не превратились, ну и ладно.
А ранняя весна всегда свежа,
И тело у земли ещё прохладно.
О, как любили мы товарняки:
Считать вагоны и вздыхать тревожно.
Те разговоры были так легки,
Что ветер до сих пор их слушать может.
А тот портвейн и плавленый сырок
Могли бы сдать в музей, но всё допили
И дожевали – всякому свой срок.
Всё дело в стиле, друг мой, дело в стиле.
И в том, что человек – совсем не стиль,
А продолженье чьей-то неудачи.
Звезда присела на кремлёвский шпиль,
Весна присела на скамью и плачет.
А мы уже давно живём навзрыд,
И что нам эти плачи, эти слёзы.
Портвейн, сырок, тоска, девичий стыд,
Опять тоска и мстительные грозы.
Я вижу юность, что стоит, дрожа,
Давай её возьмём, напоим чаем,
Когда б мы были солью, то с ножа
Нас кто-нибудь просыпал бы случайно.

.
* * *
Монетку наугад кидаю,
Орёл иль решка – всё равно.
Я ничего не загадаю,
Где были звёзды – там темно.
Хотелось счастья… что за дикость?
И торг закончился, и бум.
Душа истаяла без криков,

.
чтоб продолжаться наобум.
И безразлично: с нами? с ними?
Она утратит ход минут.
А там уж ей подыщут имя,
Но звуков гласных не вернут.

.
* * *
Я наконец сжался
До самого себя.
Маленькое своё жало
Сильно втянул в себя.
Я наконец увидел,
Что значили для меня
Гораций, Катулл, Овидий,
Не знающие меня.

.
Я наконец остался
Любящим только тебя.
Только когда стал я
Невидимым для тебя.

.
Теперь уже можно
рассказать о себе.
Хотя это очень сложно –
Рассказывать о себе.
О том, как ты проявлялась
Каждую ночь во мне,
О том, как ты прикасалась
К каждому из камней,
Которые я не бросил,
так и не бросил в тебя.
Которые я не бросил,
так и не бросил в себя.

.
* * *
Последний троллейбус в Варшаве,
и первый трамвай в Ленинграде,
И губы, что шепчут: – Ты мой….
Утонешь в осенней отраве
Не только забвения ради,
а чтоб не остаться со мной.

.
Как гость пробирается поздний
В парадное, так одинокий
К земле пробирается лист.
И как этот северный воздух
Вдыхать, если музыка ночи
С утра превращается в свист.
А месяц как будто бы вышит
рукою всезнающей парки.
И небо всего лишь сукно.
Кондуктор на пенсию вышел,
В трамвайно-троллейбусном парке
Ночами снимают кино.
Мы в этом кино каскадёры.
Мы даже рискуем мгновенно,
Улыбка не сходит с лица.
А губы всё шепчут: – Не скоро
Расстанемся, но непременно.
Иного не будет конца.

.
И поздно уж думать о славе,
Солдаты бодры на параде,
Но стали их песни листвой.
Последний троллейбус в Варшаве,
И первый трамвай в Ленинграде,
И в каждом ты едешь со мной.

.
* * *
Ах, как же раньше сирень цвела,
Как широко и пышно.
Какой бы длинной жизнь ни была,
Она коротка как вспышка.

.
Россия – это колокола
и буковки на конверте.
Какой бы странной жизнь ни была,
Она не страннее смерти.

.
Сияют золотом купола,
Кресты в небеса воткнули.
Какой бы горькой жизнь ни была,
Она подсластит пилюли.

.
А птичьи стаи сгорят дотла
В бесшумном пожаре листьев.
Какой бы тёмной жизнь ни была,
Она осветляет лица.

.
Пусть невозможна победа зла,
Тревожно пустует плаха.
Какой бы страшной жизнь ни была,
Она не страшнее страха.

.
Плохие сны – как ночной конвой –
Ждут каторжную усталость.
Какой бы жизнь ни была чужой,
Прожить её мне досталось.

.
* * *
Я в бывшей Пруссии. Летит мне в грудь
То, что должно стать снегом, но не стало.
И будь германофилом иль не будь,
Почувствуешь, как время здесь отстало
От самого себя… И палимпсест –
Не только слово, но и прегрешение.
И чёрной птице негде будет сесть,
когда найдётся верное решение.
Здесь осенью тоски большой улов
Приносят с моря взбалмошные ветры.
Деревья, подходящие для снов,
Как руки, расставляют всюду ветви.
Нещадная борьба небесных сил
Закончилась дождём, пустым и мелким.
Я в бывшей Пруссии. Здесь Кант Иммануил
Лежит в земле. И все его проделки
Теперь тревожат лучшие умы.
Как ни крути – полжизни за плечами,
И мысли выбираются из тьмы,
чтоб осознать, что свет ещё печальней.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *