Когда в 1753 году святителя Софрония (Кристалевского) назначили на Иркутскую кафедру, самая большая российская епархия уже шесть лет оставалась без архиерея. И вот повелением императрицы Елизаветы наместника Александро-Невской лавры, уроженца благословенной Полтавской губернии, отправили духовно окормлять бескрайние сибирские и дальневосточные просторы.

Его предшественник епископ Иннокентий (Неронович) многое сделал для просвещения своей паствы: заставил духовенство учить местные языки, окрестил множество язычников, создавал для них школы, построил 30 церквей. И все равно обстановка в Сибири мало изменилась — все то же невежество клира, та же грубость паствы, та же скудость средств.

А первый Иркутский епископ, святитель Иннокентий (Кульчицкий) вообще попал сюда по извечному российскому разгильдяйству — его Петр I направил с православной миссией в Пекин, а китайцы миссионеров не приняли, и они на обратном пути, когда деньги совсем кончились, застряли в Селенгинске. Три года ждали указаний из Синода — жалования не получали, кормились рыбалкой, да тем, что нанимались на работу к местным хозяевам, утешение находили лишь в молитвах.

Зато это вынужденное «Селенгинское сидение» дало начало массовому обращению в Православие местных монгольских племен. К владыке Иннокентию потянулись люди.

Наконец, пришло из Петербурга предписание — оставаться ему в Сибири и быть епископом Иркутским и Нерченским. Вот только жалование ему платить консистория отказалась: оно же было назначено для его проживания в Китае. Так он при жизни его и не дождался. Но разве могло это смутить подвижника, носившего на теле власяницу и молившегося по ночам в пещере.

Чуть более четырех лет окормлял он иркутскую паству, но язычников, во множестве живших вокруг Иркутска, обращал ко Христу не только семьями, но и целыми стойбищами. А из крещеных им бурят образовалось целое поселение — Ясачное.

Святитель же Софроний, прибыв в 1754 году в Иркутск, первым делом обязал местное духовенство учить своих детей Часослову, Псалтири, пению и букварю, чтобы «дети могли пономарскую и дьячковскую обязанность исполнять». Без этого приводить язычников к вере Христовой было трудно, так как порой даже в храмах служить было некому, а уж заниматься миссионерством и подавно. Святитель Софроний даже монастырские земли отдавал под поселения местным кочевникам, чтобы легче было отвадить их от язычества.

Окормляя епархию, включавшую Якутию, всю Сибирь, Дальний Восток и Аляску, месяцами не слезая с седла, поскольку добраться до своей паствы зачастую можно было только верхом, черпать силы оставалось только в посте и молитве. По свидетельству келейника святителя Софрония, «пищу он употреблял самую простую и в малом количестве, служил весьма часто, большую часть ночи проводил в молитве, спал на полу, овечий ли мех, оленья или медвежья кожа и малая простая подушка — вот и вся его постель для непродолжительного сна».

«Делами проповеди и светильником любви согревайте мир человеческий, ибо только от любви любовь воспламеняется и собою всякую ревность по Бозе приводит», — наставлял святитель Софроний иркутское духовенство. Так и сам жил.

.