Сергей ШИЛКИН
Салават, Башкортостан
КОЛОСС
Над пирсом в порту громоздится скалою
Колосс из стекла и прокрашенной стали.
Какой оценить и измерить шкалою
Поток восхваленья, ему что воздали?
Всемирный «ковчег», – дерзкий план инженера,
Отвергшего символ святой де-Жанейро*–
С собою забрав «всякой твари по паре»,
Отправился в море в победном угаре.
Во тьме океанской сияющий «остров» –
Скользящий по водам двойник Пикадилли.
Навстречу, подобьем заснеженных монстров,
Крадутся армады ледовых флотилий.
Ещё не пугает неведомый скрежет
Всех их – не познавших пока что страданий.
Стальную бочину лёд паковый режет,
Фантом выпуская грядущих преданий.
На палубах танцы, сверкают гирлянды.
Шампанское цедят банкиры и брокер.
На столик ломберный насыпав брильянты,
Играют магнаты друг с дружкою в покер.
У многих тузы козырные. Но скоро
Судьба поменяет их карты…
Отныне
Обрящет** пристанище сказочный «город»
На дне, дух утратив вселенской гордыни…
Златого Тельца золочёный подойник,
Кровавого Молоха избранный данник,
Лежит на глубинном разломе тектоник
Морской артефакт – проржавевший Титаник…
*святой символ Рио-де-Жанейро – скульптура Иисуса Христа, «парящая» над городом.
**обрящет (устар.) – обретёт
РУССКИЙ ЛЕС
Не должно быть идолам в русских лесах.
Здесь инок в скиту пред иконой в слезах.
Но вижу сквозь лес – словно зуб при цинге,
Шатается домик на курьей ноге.
Прикинулся терем курною избой,
Да выдали ставни с искусной резьбой:
Там Сирин-девица и мать-Алконост,
И ворон, великий Судеб диагност,
И хищно разверста звериная пасть,
Иссохшего дерева чёрная масть,
И древняя вязь, как пучок метастаз –
Не ставни, а ворога иконостас.
Не жалко мне писчей бумаги, чернил,
Но я это видел, а не сочинил.
Отселе злодеев шлёт тьма на разбой…
Себя осенив животворной крестьбой,
Спешу, чтоб успеть (я как взмыленный гид)
Попасть до заката в монашеский скит.
Успел.
– Здравствуй, отче! Отринься от снов.
Россия теряет основы основ.
Ушла незаметно от нас Благодать.
Купцы, что готовы Россию продать,
Неправедным хлеб добывают трудом.
За каждым забором Гоморра-Содом.
В народе духовные узы трещат.
Проси для России у Бога пощад!
Молись, поднимай нашу Мать от одра…
И слышу: «Руси наступает пора…»
ЦИВИЛИЗАЦИЯ «ЦИ»
Время вьётся стружкой цедры,
Что срезает ножкой циркуль.
Словно в джунглях оцелоты,
Кружит Энцелад.
Крутят шестерни Центавры
И скрипят без смазки цапфы.
Времена по кругу цифрой
Метят циферблат.
Месят степи квадроциклы
Там, где конь когда-то цокал.
Погружает в землю цоколь
Каменный дацан.
Хунвейбины, цзаофани,
Бюстик Мао в целлофане.
Мажет буковки Цзе Фаньи
Кисточкой пацан…
Из глубин бездонных медниц*,
Сев на край ковша Медведиц,
Некто ловит астроцацки
На крючок коцюб**…
Рёв в три тыщи децибелов
Над простором цеденбалов –
Корабли ведёт прицельно
К дальним звёздам ЦУП.
А навстречу им пацаки
В брюках красных с бубенцами
Мчат со скрежетом цимбальным
Звёздный папелац.
Их послал к заветной цели
Миром правящий «цетлянин» –
В Гоби каменном бесценен
Космо-Гео плац.
————————————————————————
*медница (др. рус) – большая медная посуда (котёл, таз)
**коцюба (устар.) – кочерга
«САЙГОН»
Чтоб быть в модном тренде –
Попади в «Сайгон»*.
Выпей рюмку бренди –
Соблюди закон.
Промелькни там, где, мол,
«туса», «светский бал».
Курится где «Camel»
И дрянной «Opal»**.
«Светский бал», что «show» –
Вход за четвертак***
Взял я ткань дешёву,
Сбацал лапсердак.
Из шпалер траншейных
Джинсы прострочил
На машинках швейных
Мне мой друг Арчил.
Вот теперь я моден,
(Даже very much!****)
Для тусовок годен,
И почти фирмач.
Выхожу на Невский,
А в душе напряг.
Значит, повод веский
Выпить «Слынчев Бряг».*****
И бубня: «Брег Слынчев»,
Как входной пароль…
Не прошёл я нынче
Модный фэйс-контроль.
*«Сайгон» – модный винный бар на Невском проспекте в Ленинграде 70-х
**«Camel» – американские сигареты с фильтром, один из символов всего модного 70-х
**«Opal» – болгарские сигареты с фильтром среднего качества из 70-х
***четвертак – 25 советских рублей, большие деньги в 70-е
****Very much (англ.) – очень сильно
*****«Слынчев Бряг» – болгарское бренди из 70-х
ВАРЯЖСКАЯ САГА
Из Арктик холод дюжий,
Усилий не жалея,
Норманнов лепит души.
Мне ближе и милее
Они сынов Багдада.
Средь снега, а капелла,
В безмолвии когда-то
Песнь скорби Сольвейг пела.
И с севера, и с зюйда
Свистят ветра, а также,
Рукой подать отсюда
До русской Кандалакши.
Несутся вдаль олени –
В бубенчиках упряжка.
Меня в глухом селеньи
Ждёт юная варяжка.
Её, как Ладу-Весту
(хоть кружит смерч, лютуя),
Как царскую невесту
Из царства, украду я.
Но как быть с погранцами,
До денег что охочи?
Быть может, с бубенцами,
Засаду мы проскочим.
Под всполохи зарницы
(всё небо, как в соляре)
Мы мчимся до границы
По тундрам заполярий.
Ко мне, как к дон Кихоту,
Льнут беды беспардонно.
Вдруг выскочил – по ходу –
Скит вражьего кордона…
Меня «порвут» норвеги,
Как старую афишу.
И я тебя вовеки
Отныне не увижу…
БЕЗМОЛВИЕ
В отрогах ночь чернее тьмы,
Но я неудержим.
Иду к вершине – с нею мы
Историю свершим.
С вершины ветер тучи влёт
Сбивает. Путь тернист…
Мне смотрит в душу, вмёрзший в лёд
Навеки, альпинист.
Пронзил сквозь толщу ледыша
Меня немой укор.
Застыла вечная душа
В объятьях вечных гор.
Он победить мне завещал.
И я за честь почту
Добиться, что пообещал –
Свершить его мечту…
Колючий ветер мне навстречь,
А я, почти в бреду,
Шепчу: «Первей любых предтеч
До пика добреду».
Но, в миллионы децибел,
Срывая снежный струп,
Злой ветер реквием пропел
Регистром скальных труб…
***
Память – всполох моментальный,
Коли вскрыт сусек ментальный.
Всё – виденье, странный сон:
С высоты суборбитальной
Наблюдал сквозь шар хрустальный
Ангел – врать мне не резон –
Как дубок пирамидальный
Догонял свой гарнизон,
Уходя во мгле миндальной
За лиловый горизонт.
МОНОЛОГ С МОНОЛИТОМ
Здравствуйте, Владимир Маяковский,
Знаменитый памятник московский!
Быть и мне на улице Покровской,
Ежели немного повезёт.
Ты Поэт. И я, совсем немножко.
На свои мои года помножь-ка.
Время, как змея-сороконожка,
Мимо нас в грядущее ползёт.
Покрывают нас эфира волны.
Был певцом ты – звонче певчей жолны* –
Но уста из бронз совсем безмолвны.
Я стою, в душе огнём горя.
Сто годин почти, как роль вакантна
Русской революции ваганта.
Снизу-вверх смотрю я на гиганта –
На бойца, горлана, главаря:
Не понять, чего сулит грядущий –
Тучи над тобой всё гуще, гуще
И уже не спрятаться за кущи.
Но, пока не взведены курки,
Ты, минуя ямы и пригорки –
Будто за тобою мчатся орки –
Нарезаешь с Лилей Брик на «Хорьх»е**
От Кремля спиральные круги.
Дух гордецкий твой сошёл с орбиты –
К миру непрощённые обиды.
Все плоты любви о быт разбиты –
Это всё шальной Судьбы штрихи.
В пиджаке от модного портного
Бродишь ты аллеями Цветного.
В этой жизни умирать не ново***.
Ново – через боль рождать стихи…
—————————————————————-
*Жолна (устар.) – иволга
**Хорьх – марка старинного немецкого авто
***строка предсмертного стихотворения С. Есенина
.
Об авторе
Шилкин Сергей Васильевич родился 29 марта 1954 года в городе Салавате. Окончил Ленинградский технологический институт имени Ленсовета. Издано четыре поэтических сборника в России и за рубежом, стихи печатались в журналах и альманахах «День и Ночь», «Крещатик», «Slovo/Word» (Нью-Йорк), «7 искусств» (Ганновер), «Журнал ПОэтов», «Простор» (Алмата), «Невский альманах», «Особняк», «Сура», «Дарьял», «Южная звезда» и др.
Лауреат премии литературного журнала «Сура» в номинации «Поэзия» (2013), дипломант II международного конкурса переводов тюркоязычной поэзии «Ак Торна»; обладатель специальной награды – «Диплома министерства культуры Казахстана» за перевод казахских поэтов, победитель конкурса «Лучшее стихотворение 2012 года», проводимого еженедельником «Истоки», II место международного литературного конкурса «На крыльях грифона» в номинации «Поэзия» (2020), дипломант международного литературного конкурса «Русский стиль – 2021» в номинации «Адам и Ева», финалист литературного конкурса им. Е. П. Гусева «Яблочный Спас» в номинации «Поэзия» (2022), лауреат всероссийского поэтического конкурса «VOZРОЖДЕНИЕ РОДИНЫ» (2023).
