Владимир ХОХЛЕВ
Санкт-Петербург
Урок 30. Финал.
Среди журналистов не принято вышедший номер газеты или журнала называть последним. Принято — очередным. Чтобы вдруг не напророчить…
По той же причине и мы о последней строчке (в связке с разговором о первой — урок 29) будем говорить, как о финале стихотворения.
Если первой строчкой поэт вводит читателя в новую художественную реальность, то и о том, как вывести из этой реальности (как закрыть дверь, и какой должна быть эта дверь) автор тоже должен позаботиться.
Нужно ли в финале «подводить итоги» и «делать выводы»? Нужно ли морализировать (по Ивану Крылову). Ставить цель?.. Или можно оставить финал открытым (недосказанным) обрекая читателя на мучительные раздумья?
Можно и так, и так! Как ложится стих.
Сейчас нам важно уразуметь, как финал звучит.
Насколько он ярок?
Финален?
Среди поэтов — наших современников — непревзойденным мастером финалов считается Глеб Горбовский.
Посмотрим, как он завершает свои стихотворения.
***
В то утро солнце так и не взошло,
как бы сбывалось некое кощунство.
Дымилось тьмой оконное стекло,
земные – в небо – испарялись чувства,
и за окном сгорала жизни плоть…
И я подумал: мнимое свершилось.
И тут же пальцы, сжатые в щепоть,
поднес ко лбу, где трепетали жилы.
И, как спасенье, — вспыхнул жалкий свет –
там, за спиной, в квартирном углубленье.
И чья-то тень, закутанная в плед,
вдруг возвестила о своем явленье.
И голос был, хоть солнце не взошло:
«Что будешь пить? Сомненье или… кофе?»
Дымилось тьмой оконное стекло
и отражало твой летящий профиль.
ЛГ не обернулся на «чью-то тень», на голос. Не ответил на вопрос.
Ему достаточно увидеть «летящий профиль» и можно жить дальше.
Без солнца.
Идея стихотворения выражена полностью.
***
Утро голубое,
вечер фиолетов.
Как зеленый поезд,
промелькнуло лето.
Рыжие осины,
ржавые канавы.
Дождик из резины
тянется на травы.
Речка мутной злобой
рвется из оврага.
На шоссе автобус
мокрый, как собака.
Солнце в дырку тучи
глянуло, встряхнулось.
И в груди — колючее
сердце улыбнулось.
Сквозь осеннюю грусть «сердце улыбается»… и больше ничего не нужно.
ФИНАЛ
Я теперь не играю в стихи,
я стихами грехи штукатурю.
Сколько было в стихах чепухи,
всевозможной рифмованной дури!
Балаганил, пускал пузыри,
применяя не мыльное средство,
а кровавое, то, что внутри
обитало с дерьмом по соседству.
…А теперь я не то, что иссяк, —
просто кровушка сделалась чище.
Завершаю концерт, как и всяк,
кто устал и прощения ищет.
Прощения — за «чепуху и всевозможную рифмованную дурь».
И опять, кроме прощения – больше ничего не надо.
В каждом из приведенных примеров финальные строки действительно «закрывают (как двери) тему». После них стихи не продолжить… как бы кто этого не захотел.
У Глеба Яковлевича я был дома один раз — 28 февраля 2010 года.
Мы посидели, немного выпили, поговорили о поэзии, о жизни И что удивительно – прощаясь Горбовский на своей книжке «Сорокоуст» оставил автограф, очень похожий на финальную строчку: «Володя, спасибо за визит – рад увидеться!»
Как будто наша встреча была стихотворением.
