«Записки Глинки дают драгоценный материал для его биографии, но не ищите там отражение великого человека, – пишет автор очерка «М. И. Глинка»А. Грузинский (1904). – Не надо впадать в ошибку: того, чем был велик Глинка, следует искать в его партитурах, а не в записках. В музыке он знал и упорный труд, и серьёзность задач, и постоянное движение вперёд. В жизни это была мягкая и увлекающаяся натура, очень чуткая ко всем проявлениям красоты и изящества. Во всей его музыке, как и в поэзии Пушкина, веет неуловимое дыхание гуманности, а глубина и искренность чувства даны в тонком очерке сдержанного, изящного рисунка». 

1 июня 2019 года исполняется 215 лет со дня рождения Михаила Ивановича Глинки (1804–1857), великого композитора, основоположника русской национальной оперы, автора всемирно известных опер «Жизнь за царя» («Иван Сусанин») и «Руслан и Людмила». К знаменательной дате Президентская библиотека подготовила коллекцию, которая состоит из трёх разделов: «Жизнь и деятельность композитора», «О творчестве М. И. Глинки», «Память о композиторе». 

Михаил Глинка родился на Смоленщине, в селе Новоспасском, в имении отца, отставного капитана Ивана Николаевича Глинки. «Маленький Глинка тотчас после рождения поступил на руки своей весьма престарелой бабушки Фёклы Александровны, – рассказывает С. Базунов в издании «М. И. Глинка. Его жизнь и музыкальная деятельность» (1892). – Старуха больше всего на свете боялась простудить внука, и потому комнаты сильно натапливали, мальчика ещё при этом кутали в какую-то шубку. Неудивительно поэтому, что ребёнок рос слабым, нервным, был очень восприимчив ко всяким заболеваниями и эту болезненность сохранил на всю жизнь».

С 1917 года Михаил жил в Петербурге и учился в Благородном пансионе при Главном педагогическом училище, причём его гувернёром был поэт, будущий декабрист В. К. Кюхельбекер. В 20-е годы XIX века Михаил Иванович пользовался известностью у петербургских меломанов в основном как певец и пианист. И только побывав в заграничной поездке и близко познакомившись с Беллини, Доницетти, Берлиозом, он начинает развиваться как композитор.

В электронной копии ежемесячного исторического журнала «Русская старина» (1870), познакомиться с которым можно в электронном читальном зале Президентской библиотеки,  опубликованы записки Глинки того периода, где он писал: «В Париже самая примечательная для меня встреча это без сомнения с Берлиозом… Я не токмо слышал его музыку в концертах и на репетициях, но сблизился с этим первым, по моему мнению, композитором нашего века, сколько можно сблизиться с человеком до крайности эксцентрическим».

Будучи за границей, он вошёл также в соприкосновение «с величайшей серьёзностью немецкой музыки», – продолжает А. Грузинский в упоминавшемся выше издании «М. И. Глинка». Пробудившееся национальное сознание с тех пор не покидало русского музыканта. Он понял, что музыка композиторов разных стран основывается на животворящем народном мелосе, и однажды признался Берлиозу: «Я понял, музыку создаёт народ. Пора и русским композиторам, стоящим всё на той же ступени случайного пользования мотивами народной песни, подняться на ступень выше».

Мысль о национальной опере западает в его голову пока ещё в смутном виде; он пишет из Берлина приятелю: «У меня есть проект в голове, идея… Признаться ли тебе? Мне кажется, что я мог бы дать на театре нашем сочинение больших размеров. Главное состоит в выборе сюжета. Во всяком случае, он будет совершенно национальный. И не только сюжет, но и музыка: я хочу, чтобы мои дорогие соотечественники были тут, как у себя дома».

Потом снова Россия: Петербург, литературные вечера у поэта В. А. Жуковского, где Глинка познакомился с Н. В. Гоголем, П. А. Вяземским, В. Ф. Одоевским, А. С. Пушкиным. Именно Жуковский подал молодому композитору идею написать оперу на сюжет об Иване Сусанине, о котором тот узнал ещё в юности, прочитав «Думу» поэта и декабриста Кондратия Фёдоровича Рылеева.

Идея упала на подготовленную почву, ведь как редкий собиратель мелоса Глинка был пропитан народными напевами серединной России. В оцифрованной книге В. Авенариуса «Создатель Русской оперы, Михаил Иванович Глинка» (1903) из фонда Президентской библиотеки описано самое начало создания шедевра:

«Своей национальной музыки у нас, русских, собственно говоря, ещё и нет. Написать настоящую русскую оперу – вот мечта моя. Глинка сел за рояль. Комната огласилась арией, известной теперь всякому русскому, слышавшему хоть раз оперу „Жизнь за царя“. “Это нечто совсем новое, свежее и в то же время такое знакомое, родное! – воскликнул восхищенный собеседник. – Тема ведь чисто русская, народная…”».

Премьера сочинения, названного по настоянию дирекции театров «Жизнь за царя», состоялась 27 января 1836 года и стала днём рождения русской героико-патриотической оперы. Спектакль прошёл с большим успехом, на нём присутствовала царская семья, а в зале среди многих друзей Глинки был и А. С. Пушкин. В канун гибели поэта на Чёрной речке Михаил Иванович успел посвятить его в свои планы написать оперу по сюжету «Руслана и Людмилы». С того самого вечера мысль о превращении пушкинской поэмы в оперу уже не покидала Глинку. Однажды во время езды в тряском экипаже в каком-то лихорадочном состоянии композитор сочинил и начал записывать весь финал «Руслана», из которого потом была развита главная тема увертюры.

«Весною 1842 года приехал в Петербург концертировать Ференц Лист и как раз на „Руслане“ показал своё феноменальное искусство: в салоне графа Виельгорского он прямо с листа сыграл всю громадную оперу – сыграл с таким совершенством, что все присутствовавшие знатоки просто обомлели; а затем отозвался с безусловной похвалой как о мелодичности оперы, так и о её фактуре», – читаем в издании «Создатель Русской оперы, Михаил Иванович Глинка». 

Но нашлись и злопыхатели в лице Фаддея Булгарина. В ноябре 1942 года, за три недели до первого представления «Руслана», в булгаринской «Северной пчеле» появилась ядовитая статья, направленная, однако, не прямо против Глинки, а против оперных певцов, которые, будто бы по словам самого Глинки, не доросли до его оперы. Узнал Глинка об этом во время напряжённой репетиции в Большом театре. Тенор Леонов без обиняков сказал ему, что все артисты сильно обижены. «Не мои это слова, – ответил Глинка, – автора статьи слова».

Первые три представления публика была холодна, по сути это означало провал. «Однако с конца ноября 1842 года в течение неполных трёх месяцев „Руслан“ выдержал 32 представления, тогда как лучшая из опер Россини „Вильгельм Телль“ в первый сезон прошла всего 16 раз, – сообщает Авенариус. – За один сезон Глинке досталось разовых три тысячи рублей серебром. Довольнее его был только декоратор Роллер, который, без всяких треволнений, за эскизы заколдованного замка Черномора был удостоен звания академика».

Последний год своей жизни Глинка прожил в Берлине, по-ученически усердно посещая музыкальные занятия. В королевском дворце был дан концерт из его вещей под управлением Джакомо Мейербера. В одном из последних своих писем композитор говорит: «Чтобы понять важность этого события для меня, надобно сказать, что я – первый из русских, достигший подобной чести. Письмо Мейербера, как доказательство, что я сам не навязался, и статьи журналов доставлю в непродолжительном времени».

На этом концерте Глинка получил простуду, которая быстро свела его в могилу. Он умер 3 (15) февраля 1857 года. Тело его было перевезено в Петербург на Тихвинском  кладбище Александро-Невской лавры.

Место Михаила Глинки в отечественной культуре точнее других определил критик В. В. Стасов: «Во многих отношениях Глинка имеет в русской музыке такое же значение, как Пушкин в русской поэзии. Оба – великие таланты, оба – родоначальники нового русского художественного творчества, оба создали новый русский язык – один в поэзии, другой – в музыке».

Источник: Пресс-служба Президентской библиотеки