Мы продолжаем рассказывать о буднях блокадного Ленинграда в рамках совместного проекта с газетой «Петербургский дневник» и «Радио России – Санкт-Петербург». На призыв поделиться воспоминаниями о жизни в осаждённом городе откликнулись уже более 250 человек, предоставивших для оцифровки около 3000 уникальных документов.

Среди этих людей – блокадники, проживающие сейчас в Израиле. Они передали в дар Президентской библиотеке книгу «Блокадной памяти страницы», состоящую из нескольких десятков рассказов жителей осаждённого города о голоде – самом страшном бедствии того времени, о том, как ленинградцам доставалась драгоценная вода, о том, как вопреки всему им удалось выжить…

Сегодня речь пойдёт о том, как в блокаду работали учреждения культуры. Казалось бы, такой темы могло не быть вовсе – до того ли… Однако и в условиях осаждённого города продолжали работать театры, из радиоприёмников доносились голоса дикторов – и это значило: город жив, город не сломлен.

Михаил Фонарёв в главе «Наш родной театр» из книги «Блокадной памяти страницы» вспоминает: «Перенести блокаду, голод и остаться живыми нам и тысячам ленинградцев помог Театр музыкальной комедии. Он располагался в роскошном дворцовом здании на улице Ракова, 13 (ныне Итальянская улица). Спектакли шли непрерывно, иногда по два раза в день, примерно до середины января 1942 года, а потом ещё несколько месяцев – в помещении Александринского театра на площади Островского».

Он добавляет, что с началом блокады весомой частью жизни ленинградских школьников стала не улица, а именно театр. «Времени было предостаточно. Едва начался учебный год, как прокатилась бесконечная череда объявлений об отмене занятий. Конечно, у нас не было денег ходить в театр каждый день, но этой „беде“ помогли немцы с их убийственной пунктуальностью. Ровно через пятнадцать минут после начала спектакля раздавался вой сирены, предупреждавшей о начале воздушной тревоги. Все зрители должны были спускаться в бомбоубежища. Многие прятались в бомбоубежище, расположенное под нашим домом… Тревога заканчивалась и в толпу зрителей, возвращавшихся в зал, легко проникали мы, подростки, и так проходили в театральный зал. Свободных мест почти не было, устраивались где-нибудь на галёрке, а то и просто на ступеньках…» – вспоминает он.

Евгений Биневич в главе «Он был душой блокадного радио» упомянутой книги пишет об одном удивительном дикторе тех лет: «Все звали его Яшей, а то ещё проще – Яшкой. Зовут так и теперь, через 40 с лишним лет после гибели на войне. Не потому, что не воспринимали всерьёз или хотели принизить его достоинство. Наоборот, такое обращение вызвано демократичностью, простотой его общения с людьми, всегда доброжелательным, не начальственным тоном… Я разговаривал со многими сотрудниками блокадного радио. Все они были люди разные, с несхожими судьбами, характерами, пристрастиями, но объединяло их одно. Как только речь заходила о Якове Львовиче Бабушкине (1913–1944), их Яше, лица этих людей озаряла добрая улыбка».

Продолжавшая во время войны выходить в эфир радиопередача «Говорит Ленинград» доказывала: город живёт, борется, не сдаётся. В программе звучали репортажи из войсковых частей, с заводов, интервью с подростками, вставшими к станкам, с жителями на улицах. В её эфире выступали композитор Д. Шостакович, литературовед Б. Эйхенбаум, поэт Н. Тихонов, академик И. Орбели, профессор К. Огородников и многие другие.

Когда пришла первая блокадная зима, а с нею – голод и холод, сотрудники радиокомитета перебрались в подвал, который назвали общежитием. Бабушкина назначили начальником отдела музыкального вещания с исполнением обязанностей художественного руководителя радиокомитета. «Нужны тематические передачи с продолжением. Читать классику – каждый день, в одно и то же время… Начнём с „Войны и мира“. И что-нибудь посмешнее – Гоголя, например», – говорил Яков Бабушкин.

Людмила Гиршина в главе под названием «После бомбёжки я кричала – „Музыка!“» вспоминает: «Звуки сирены и объявления по радио о воздушной тревоге и артобстрелах звучали почти каждый день. У нас были заготовлены сумки, которые мама брала с собой перед тем, как бежать в бомбоубежище. Там нередко приходилось, прижавшись друг к другу, подолгу сидеть на нарах, в темноте, ожидая, когда же прозвучит сигнал „отбой воздушной тревоги“, сопровождаемый звуками музыки… От так радовал меня. Я вскакивала с нар и кричала: „Музыка! Музыка Петуховича!“ До сих пор не могу объяснить, откуда я взяла такую фамилию, отдалённо напоминающую фамилию композитора Шостаковича…»

Ранее в рамках акции по сохранению исторической памяти о блокаде Ленинграда мы рассказали о том, как в войну со дна поднимали корабли и углубляли фарватеры, историю подводника со строчками из его последнего письма, о послании в прошлое, адресованном погибшему брату,сочинениях ленинградских школьников, написанных в самую суровую зиму 1941/42 года, дневнике, заинтересовавшем автора «Двух капитанов» Вениамина Каверина, и т. д.

На портале Президентской библиотеки можно отправиться в виртуальный тур по выставочным залам временно закрытого Государственного музея обороны и блокады Ленинграда и познакомиться с электронной коллекцией «Оборона и блокада Ленинграда», куда вошли официальные документы,периодика, воспоминания ленинградцев, продуктовые карточки, фото- и кинохроника

Источник:  Пресс-служба Президентской библиотеки