НА ГРАНИЦЕ СОВЕСТИ
Трудом жизни Варлама Шаламова считается цикл «Колымские рассказы», состоящий из шести сборников рассказов и очерков («Колымские рассказы», «Левый берег», «Артист лопаты», «Очерки преступного мира», «Воскрешение лиственницы» и «Перчатка, или КР-2»). Также библиография Шаламова включает автобиографические произведения «Четвёртая Вологда» и «антироман» «Вишера», пьесы «Анна Ивановна» и «Вечерние беседы», массив воспоминаний и эссе и корпус стихотворений. «Колымские рассказы» вдова Осипа Мандельштама оценила как «лучшую прозу в России за многие и многие годы… а может, и вообще лучшую прозу двадцатого века».
Имея лагерный опыт несравнимый со солженицинским (3+5+10 лет) считал последнего «дельцом, стремившимся любой ценой достигнуть успеха в первую очередь на Западе», поэтому запретил тому использовать свои материалы для «Архипелага».
При том, что только первый срок «получил по делу», за троцкизм (второй – за письмо, об отречении от троцкизма, а третий – за Бунина, назвав его русским классиком), всегда считал, «что никаких ошибок в арестах нет — идет планомерное истребление целой “социальной” группы — всех, кто запомнил из русской истории последних лет не то, что в ней следовало запомнить».
Главная его максима: «Жизнь — штука серьёзная, но бояться её не надо». Он говорил: «Не знаю, состоялся бы я как писатель, если бы не те годы бесконечного ужаса и унижений, проведенных мной в лагерях».
И хотя Варлам Тихонович гораздо меньше известен, как поэт, всё же для понимания масштаба его личности и, главное, качества материала, из которого сделан этот человек, обязательно нужно почитать его стихи. «Меня застрелят на границе,/ Границе совести моей». «И чтоб короче были муки,/ Чтоб умереть наверняка, / Я отдан в собственные руки, /Как в руки лучшего стрелка».
И шагнув на шаткий мостик,
Поклянёмся только в том,
Что ни зависти, ни злости
Мы на небо не возьмём.
МЕНЯ ЗАСТРЕЛЯТ НА ГРАНИЦЕ
Меня застрелят на границе,
Границе совести моей,
И кровь моя зальет страницы,
Что так тревожили друзей.
Когда теряется дорога
Среди щетинящихся гор,
Друзья прощают слишком много,
Выносят мягкий приговор.
Но есть посты сторожевые
На службе собственной мечты,
Они следят сквозь вековые
Ущербы, боли и тщеты.
Когда в смятенье малодушном
Я к страшной зоне подойду,
Они прицелятся послушно,
Пока у них я на виду.
Когда войду в такую зону
Уж не моей — чужой страны,
Они поступят по закону,
Закону нашей стороны.
И чтоб короче были муки,
Чтоб умереть наверняка,
Я отдан в собственные руки,
Как в руки лучшего стрелка.
Я ЗАБЫЛ ПОГОДУ ДЕТСТВА
Я забыл погоду детства,
Теплый ветер, мягкий снег.
На земле, пожалуй, средства
Возвратить мне детство нет.
И осталось так немного
В бедной памяти моей —
Васильковые дороги
В красном солнце детских дней,
Запах ягоды-кислицы,
Можжевеловых кустов
И душистых, как больница,
Подсыхающих цветов.
Это все ношу с собою
И в любой люблю стране.
Этим сердце успокою,
Если горько будет мне.
ЖИЗНЬ
Жизнь — от корки и до корки
Перечитанная мной.
Поневоле станешь зорким
В этой мути ледяной.
По намеку, силуэту
Узнаю друзей во мгле.
Право, в этом нет секрета
На бесхитростной земле.
.
Источник: https://vk.com/fadeevpoetry
