Александр БАЛТИН 

Москва

.

К 50-ЛЕТИЮ МАКСИМА ЗАМШЕВА

1

Литература раскрывается тугими парусами: стихотворение о Мандельштаме, начатое цитатой, разворачивается скорбью, внезапно сдобренной юмором:

Бессонница. Гомер. И ничего не надо.
Но снится Мандельштам у жизни на краю.
Как хочется его мне вытащить из ада.
Но невозможно… Он и так уже в раю.
А где тогда Гомер? Вопрос, конечно, спорный,
Ведь рай тогда еще не выполз из легенд.
Ну так и что с того? Долой характер вздорный!
Бессонница. Гомер. И скорый хеппи-энд.

Своеобразно скручивая в узлы историю и современность, М. Замшев предлагает своё прочтение реальности.

Не важно – наступит ли хеппи-энд, важно, как разовьётся метафизический манускрипт, испещрённый знаками стихов.

Лучшие дни начинались с разлуки,
С простыни грязной, с ужасной попойки,
Лучшие дни начинались от скуки,
С этой скрипучей продавленной койки.
Горн пионерский звучит одиноко,
Как же ему надоела побудка!
Смерть за предательство, око за око,
Лучшие дни начинались так жутко.

Плазма жизни густо наполняет строки Замшева: вспыхивает пламя детства, зажигается пионерия: давно погашенная, растоптанная, как не нужный костёр, но стихи не возьмут силы у золы: только у света, какой густо насыщал тогдашние времена.

Свет побеждает: ибо всякая поэтическая подлинность идёт от световой вертикали.

Стихи Замшева создают интересный, индивидуальный словесный узор, где метафизические линии сочетаются с ироническими мазками, где отзвук былого крепко входит в настоящее, а горение, диктующее созвездия стихов, ничем не заменить.

2

Взгляд поэта на природу отличается от просто человеческого: то скорее вглядывание, попытка понять сущность её, ощутить ту витальную силу, что разлита в пространстве, переполняет его:

Апрельский дождь накрапывает скупо,
И взгляд мой обрастает серым мхом.
Как будто ночью кто-то пил из кубка,
А поутру расплакался тайком.

Лирическая интенсивность, дающая энергию внутреннему устройству стихов М. Замшева, велика, и дугообразные, одновременно лёгкие и глубокие связи между явлениями реальности, он обозначает виртуозно, будто открывая нечто новое читающему.

И – открывая на самом деле, ибо подлинность поэта равна его не схожести с другими, тут речь об отпечатках поэтических пальцев и неповторимом устройстве психики, обозначаемых ленточками стиха.

Это трепетное весеннее
Настроение лишь на час.
Бесконечными каруселями
Что-то движется мимо нас.

Вечность суеты сует, какую каждый познает собственной судьбой, тяжела, но, облечённая в строфы, точно пойманная, может приостановиться она, чтобы была возможность взглянуть на действительность чётко, без размывающего картины пустого движения.

М. Замшев поэт точных, как формул, формулировок, и красивого эстетического ряда; поэт размышления, представленного в гранёных формах стиха.

Поэт, стремящийся к корневому постижению всего, данного нам:

Пройдусь переулком вечерним,
Зардеются щёки домов.
Кто путь мой отныне прочертит?
Кто выйдет на волю из снов?
Не видно сияющих истин,
Когда догорает жильё.
Сирень отцветает так быстро,
Что ты не заметишь её.

3

Сложная конструкция романа интересна, как прохождения в коридорах, уставленных зеркалами – отражения множатся, изламываются, играют тенями.

Роман «Концертмейстер» устроен причудливо: перепады во времени, как перепады температур – а конец 40-х годов завешен мрачными пологами реальности: к свету трудно пробиться.

Калейдоскоп завораживает: персонажи появляются и пропадают, будто сдул их онтологический ветер; или переносятся в другую географическую точку, или вязь взаимоотношений между коллегами по ремеслу скручена так сложно, что и не распутать вовсе.
Мир музыки – в то же время представлен, как мир интриг (или мчащихся квадриг времени: почти античной трагедии, разворачивающейся под носом).

Крылья всезнающего и всеведающего комитета госбезопасности распростёрты надо всем: все действия подконтрольны, и все мысли, кажется, также.

Роман М. Замшева интересен многим – в том числе условными (а кажется, конкретными) зеркалами, установленными в недрах лабиринта романа: когда отражение яви в чьём-либо сознании представляется более важным, нежели сама явь.
Семейные передряги, устраиваемые себе персонажами, точно противоречат их интеллигентской сущности, или… наоборот: доказывают, насколько мы все физиологичны, и любая интеллигентность – тоненький налёт, легко счищаемый обстоятельствами…
Трагическая судьба талантливого пианиста, на руку которого падает крышка рояля, ломая палец, а, в сущности, жизнь – в центре повествования, закручивающего новые и новые гнёзда смыслов, всё более и более витые узлы.

Среди вымышленных героев появляются, или проявляются, подлинные музыканты, всё мешается, и вновь – калейдоскоп завораживает, играя оттенками характеров, ситуаций, мгновений…

4

Осень, вероятно, самое поэтическое время года – учитывая и объёмы красот, и элегические мотивы, словно разлитые в воздухе, поэтому логично:

Юноша твердит чужое имя,
И старик легко впадает в транс.
Осень всех нас делает другими,
Осень — это наш последний шанс.

Там, где небо потеряло твердость,
Позади мерцающих огней
Держит жизнь в руках пустые ведра,
Верь в приметы — не встречайся с ней.

Для поэзии М. Замшева характерна философская парадоксальность, и жизнь с пустыми вёдрами, обозначенная так легко и красноречиво, воспринимается символом, загадочными письменами мерцающим в воздухе.

Поэзия Замшева – пёстрая, насыщенная цветовыми оттенками, слова его – тверды и крупны, и, скажем, упомянутое молоко представляется скорее знаком, оповещающем о возможностях белого, нежели привычной питьевой субстанцией:

В синие простыни ночь завернулась,
И, как лунатик, по крышам, легка
В самую раннюю юность вернулась,
Чтоб на рассвете хлебнуть молока.

Льётся своеобразная музыка, мерцает благородное серебро строк.

Звук часто элегичен, и, входя во взаимодействие со смыслом, представляет грустную панораму бытия:

Когда я уехал, почти не оставив следа,
В моих небесах начиналось иное круженье,
Беспечных снежинок, в которых застыла вода,
В которых уже рассыпалось твое отраженье.

Ключевым словосочетанием тут кажутся «мои небеса» — именно особость жизни ценна, как уникальная формула собственного дара, которую необходимо расшифровать, чтобы возделать свой сад стихов.

Или – построить град собственной поэзии.

Время выступает непременным персонажем мистерии Максима Замшева: время, меняющее градусы восприятия, делающее былое подчас таким нелепым, что только и остаётся констатировать, вооружившись рифмой:

Свеча догорела, расплавился воск
В гостинице провинциальной,
И удаль былая утратила лоск
И стала пустой и банальной.

Удаль, теряя силу, переходит в мудрость, которая зажигается своеобразной образностью.

Элегия насыщается метафизическим содержанием.

В сущности, поэт – есть смесь в алхимическом сосуде, и, предложенная Замшевым, ярко представляет современную поэзию.

5

Краски заката, ласковые его оттенки…

Закат ласкает стену дома
Во всём непостоянстве ласк.
Давно знакомая истома —
Открытый в будущее лаз.

Нет-нет, да сердце слабо ёкнет,
Наверно, из последних сил.
И кажется, что в этих окнах
Обычным голубем  я жил,
М. Замшев, своеобразно чувствуя городскую природу самым сердцем сердца, всегда видит за ней пронзительность запредельности: той, откуда проистекает дух природы, столь связанный с душами городских обитателей, давно оторвавшихся от неё.

Шевелится зола, вспыхивают своеобразные ленты абсурда, и мечтания, отдающие детскими, высвечивают невозможные сны:

Раздави в руках хоть что-нибудь,
Сахар, ягоду, мелок,
Убежать босому по небу
Не поможет даже Бог.

Я спрямить пытался линии,
Заменял хвалой хулу,
Я сжигал романы длинные
И ложился на золу.

Лирическое дыхание ровно развивает строку за строкой, и хоть в поэзии Замшева много элегичности, печали, она оставляет ощущение чистоты – первого снега, небесного цветения…

Поэт, творящий свой свод, или созидающий манускрипт, путь какого – в далёкие, неизведанные пределы.

6

Цирк, уезжающий навсегда, оставляет ощущение грусти и безнадёжности, — как обилие стихов о Крыме диктует непременную необходимость дать собственные краски:

Так много писали о Крыме,
Что если бы строчки гуляли,
Они бы заполнили все от Джанкоя до Ялты.
Почтовая стонет открытка,
Влюбленная в маленький ялик,
Пора уж исполнить последнее долгое сальто…
Ведь цирк навсегда уезжает,
И море глотает веревки,
Которыми что-то к чему-то крепилось недавно.
Трепещет вечерняя жалость,
А сердцу не хватит сноровки
Смириться с глухими ударами Божьего дара.

Наполненная красотой, как совершенным алхимическим составом, поэзия М. Замшева часто перевита волоконцами печали: и они сверкают на солнце стоицизма: мол, необходимы…

Жизнь не бывает медовой – вернее: бывает, но только иногда.

Психологическая наблюдательность множится на собственную оптику поэта: всё увидено так, как могло быть увидено только им, расшифровывающим свою душу стихами.

Строчки идут волновыми накатами, и, как волны, несут в себе разнообразие цветовых оттенков; поэт макает перо в радугу, и она щедро делится всеми своими возможностями.

Возникают картины Питера: и снова – собственная акустика и оптика поэта сообщают им черты индивидуально воспринятого легендарного пространства, которое совершенно конкретно, и, хоть меняется за десятилетия, остаётся своеобразный дух:

На Литейном голуби подобрели,
К воробьям немножечко подостыли.
А в цирюльнях морщатся брадобреи,
Так чужие волосы им постыли.
Жизнь моя всё крутится, как монетка,
Не всегда здесь ровные мостовые,
Дунешь, и покатится прямо в Невский,
А на Невском дяденьки ходят злые.

Многое возникает в поэзии М. Замшева, продутой хорошим онтологическим и культурологическим ветром; и так, суммируя разное, делая неповторимые акценты, поэт созидает свой сад: пространный, красиво обустроенный, наполненный разными растениями духа.

Об авторе: 

Александр Балтин родился в Москве, в 1967 году. Впервые опубликовался, как поэт в 1996 году в журнале «Литературное обозрение», как прозаик – в 2007 году в журнале «Florida» (США), как литературный критик — в 2016 году, в газете «Литературная Россия»
Член Союза писателей Москвы, автор 84 книг (включая Собрание сочинений в 5-ти томах), и свыше 2000 публикаций в более, чем 150 изданиях России, Украины, Беларуси, Башкортостана, Казахстана, Молдовы, Италии, Польши, Болгарии, Словакии, Чехии, Испании, Франции, Дании, Германии, Израиля, Эстонии, Якутии, Дальнего Востока, Ирана, Канады, США.
Среди других произведения А. Балтина публиковали журналы «Юность», «Москва», «Нева», «Дети Ра», «Наш современник», «Вестник Европы», «Зинзивер», «Русская мысль», «День и ночь», «Литературная учёба», «Север», «Дон», «Крещатик», «Дальний Восток» , «Интерпоэзия»; «Литературная газета» «Литературная Россия», «День литературы», «Независимая газета», «Московский комсомолец», «Труд», «Советская Россия», «Завтра»; альманахи «Истоки», «Предлог», «День поэзии», антология «И мы сохраним тебя русская речь…».
Дважды лауреат международного поэтического конкурса «Пушкинская лира» (США). Лауреат золотой медали творческого клуба «EvilArt». Отмечен наградою Санкт-Петербургского общества Мартина Лютера. Награждён юбилейной медалью портала «Парнас». Номинант премии «Паруса мечты» (Хорватия). Государственный стипендиат Союза писателей Москвы. Почётный сотрудник Финансовой Академии при Правительстве РФ. Отмечен благодарностью альманаха «Истоки». Лауреат портала «Клубочек» в номинации «Проза» (2016г.). Лауреат газеты «Поэтоград» в номинации «Поэзия» (2016г.). Победитель конкурса «Миротворчество» (Болгария, София, 2017г.). Лауреат газеты «Поэтоград» в номинации «Критика» (2017г.). Лауреат журнала «Дети Ра» (2017г.). Эссеист года по версии журнала «Персона PLUS» (2018г.). Лауреат Ахматовской премии (София, Болгария, 2019г.). Лауреат газеты «День литературы» (2019г.). Победитель международного поэтического конкурса «Хотят ли русские войны?» (Болгария, 2020г.).Дважды лауреат премии имени В. Б. Смирнова журнала «Отчий край» (Волгоград, 2020-2021 гг.). Лауреат журнала «Эколог и Я» (Беларусь, г. Гомель, 2020г.). Лауреат газеты «Поэтоград» в номинации «Критика» (2020г). Лауреат газеты «Литературные известия» (2020г.). Лауреат Всероссийской премии «Левша» имени Н. С. Лескова (2021г).
Неоднократно выступал с чтением стихов на радио «Центр», в программе «Логос». На радио «Говорит Москва» стихи А. Балтина читал Народный артист СССР Е. Я. Весник.
О стихах и книгах А. Балтина писали «Литературная газета», «Юность», «Труд», «Независимая газета», «Литературное обозрение», «Литературная учёба», «Истоки», «Литературные вести», «Новый мир», «Знамя» «День и ночь», «Дети Ра», «Казахстанская правда», «Завтра», «Испанский переплёт» и др.
Стихи А. Балтина включались в программы всероссийские олимпиад для школьников старших классов; на них писались бардовские песни.
Сказка «Страна гномов» вышла отдельным изданием в Канаде.
Стихи переведены на итальянский и польский языки, эссе — на болгарский и фарси.