Александр БАЛТИН
Москва
.
СЛАВНЫЕ «СКАЗЫ КУЛИКОВА ПОЛЯ»
О новой книге Андрея Шацкова
Куликово поле…
Тут даже звуковые вибрации особые: что уж метафизическое и историческое содержание – для русского сердца, русской души…
«Сказы Куликова поля» – новая книга Андрея Щацкова – открываются прозаической частью: поэт делится вещим сном, которому веришь, ибо Богородица, открывшаяся сновидцу, словно показывает реющие стяги и хоругви истины.
Хроника истории, разворачивающаяся в стихах, играет световыми лучами, в которые вплетаются траурные волокна…
Впрочем, тогдашние люди, вероятно, смерть воспринимали иначе: но – помимо ясного и высокого звука стихов – книга Шацкова интересна ещё и современным взглядом на прошлую реальность: современным, но густо пропущенным через сложные фильтры истории.
Кому и сколько остаётся днесь?
Опять ветра заводят перебранку,
Принёсшие с Востока злую весть
И с запада – гнилую лихоманку.
Я думаю: «Чудны твои дела,
Господь, пославший эту завируху»,
Но мы дружиной сядем у стола
И ножиком источенным краюху
Развалим…
Плотный стих, насыщенный разнообразием подробностей: и каждое существительное так мощно вложено в ячейку смысла, что не сдвинуть его; и строки даны столь густо, что никакое лезвие критической мысли не вгонишь между них.
И стих ярок: как хоругвь.
…Как осенний лес – всегда напоминающий огромный, естественный храм.
Возникает портрет Сергия Радонежского, прописанный острыми линиями строк и богатством словесных красок:
Сорит ветер ольховыми сѐрьгами,
Матереет на озере гусь.
Вот и хлынула ордами, Сергие,
Беспросветная осень на Русь.
За распахнутой настежь околицей,
За Непрядвой и Красной Мечой,
Азиатская злобная конница
Табунится степной саранчой.
Время опасно: оно может стать гибельным для Руси, где мирно «матереет на озере гусь»; время опасно – и Сергию предстоит особая, духовная миссия.
Пейзаж Шацкова особенный: поэт словно сгущает цвета, предложенные миром, добиваясь предельной концентрации оных:
В разломе клубящихся туч,
Неистово красен и ярок,
Горит обжигающий луч –
Ушедшего лета огарок.
Но и обжигающий луч – вестник высокого света: значит, не реально, чтобы душу обратил в чёрный уголь.
Развернётся посвящение «Воинам России» – снова начнётся оно с пейзажа – поэт не может налюбоваться вариациями русских красок, вновь и вновь, мастерски отшлифовывая строки, влагая цветовые образы в стихи; оно продолжится беспокойством:
Какой заповедной строкой
Пришедшей на память молитвы,
Хоть на год продлить твой покой,
Чтоб силы достало для битвы?!
Оно завершается своеобразным поэтическим молитвословием:
И падать от стрел и от смут
За ПРАВДУ средь бранного дыма…
А павшие – утром придут,
Ведь мёртвые сраму не и́мут!
Лишь просят включить в литию
Забытого воина имя.
И места всё меньше в строю
Осталось, меж нами и ними.
«Чтобы память попирала смерть» – название одной из частей книги: и сколь обоснованно оно!
Яхонты и перлы стихов высыпаются на страницы, и создаётся впечатление – жар-птица пронеслась, уронила перо и вспыхнули словесными самоцветами его остья.
Хроника переходит в «Майские баллады» – и тут напевы словно приобретают ажурность, не теряя одновременно силы.
Словесная архитектура Шацкова – от мощи старых соборов, взмывающих, кажется, в самые недра неба…
Чабрец – богородицкая травка – издаёт неповторимый аромат, словно связанный с тончайшими духовными веяниями. Чабрец как персонаж стиха наполняется особенным смыслом.
Воздух поэзии Андрея Шацкова высок: в нём славно дышится, и возможности слоёв оного воздуха обогащают душу, поднимая её ввысь: к сердцу неба, к тайне самой сокровенной молитвы.
.
Источник: https://denliteraturi.ru/article/6521
