Журнал «Невечерний свет/Infinite» и Информационный портал «Hohlev.ru» являются постоянными партнерами Всероссийского литературно-просветительского проекта «День поэзии-XXI век» (главный редактор Андрей Шацков).

В двадцатом столетии это ежегодное издание выходило как в Москве, так и в Ленинграде. 

Андрей Романов был автором альманаха с 80-х годов. Выступил редактором-составителем издания «День поэзии. Санкт-Петербург-Россия, 2007»

 

Андрей Романов

 

Стихотворения из книги «Городская элегия» (Санкт-Петербург, «АПИ», 2019).

 

УТРО В ОЗЕРКАХ

 

Валентине Рыбаковой

 

Скорей открой в сентябрь оконце,

по лужам листья мчатся вскачь!

Ты посмотри — какое солнце

над «скукой загородных дач».

 

Спустись-ка с улицы Озёрной

на склон, сбегающий к волнам,

где кварца золотые зёрна

весна предназначала нам.

 

Присядь у ног сосновой рощи,

она, скользнув из темноты,

корнями пробует на ощупь

стальное зеркало воды

 

и вспоминает о поэте,

чью человеческую грусть

она хранит почти столетье

и людям шепчет наизусть.

1973

 

КАРТИНА НАЗЫВАЛАСЬ: «ТИШИНА»

 

На выставке, победе посвящённой

среди картин, наполненных войной

на том холсте,

снегами убелённый,

изображен был город над Невой.

 

И люди, пережившие блокаду,

читали между строчками холста

израненное кружево ограды,

тревожный взлёт Литейного моста.

 

Я думал:

– С ними встретилась, наверно,

и разговор вполголоса ведёт

их молодость,

вступающая в первый

послевоенный ленинградский год.

 

С блокадниками стоя у картины

постиг я смысл понятья «тишина» –

наш город стал седым,

как пехотинец,

узнавший, что окончилась война.

1975

 

ХИМИЧЕСКАЯ БАЛЛАДА

 

Раствор на спиртовке алеет,

прозрачны пробирок края,

за ними следит Менделеев,

седой, как третейский судья.

 

По трубкам скользят галогены,

сорвавшись с насиженных мест.

В начале большой перемены

нам этот процесс надоест.

 

Нам лакмус и щёлочь наскучат;

на первый этаж и — в окно!

Над Лиговкой мрачные тучи,

а мы убегаем в кино.

 

— Ну, прыгай! —

Найдутся чернила,

чтоб «кол» нам исправить на «пять».

И ты второпях позабыла

свои нарукавники снять.

 

За нами не будет погони,

не бойся! Прикроют друзья…

В моей повзрослевшей ладони

рука не дрожала твоя.

 

Кто знал, что, промокнув, влетим мы

на пять бесконечных минут

в конце заграничной картины

в пустой коммунальный уют,

 

что неба ревущий квадратик

повиснет в провале двора,

и мокрое школьное платье

ты сбросишь с себя до утра.

 

Зачем ты ко мне без оглядки

во сне возвращаешься вновь?

Ведь память на третьем десятке

острей, чем в шестнадцать любовь.

1976

 

ОГЛЯНУТЬСЯ…

 

Я на улице Курской, в табачном ларьке,

разменял серебро без больших колебаний,

я сюда, словно в детстве, пришёл налегке

и опять закурил у простуженной бани,

 

где когда-то за кассой,

в субботний прилив,

усмиряла клиентов:

— Мужчины, потише! —

фронтовичка-девчонка,

глаза-чернослив, —

голубая мечта довоенных мальчишек.

Эти мальчики спят у соседних высот.

С тех высот астрономы штурмуют пространство.

И от звёзд жестяных

до созвездья Весов

вечный факел доносит своё постоянство.

 

А сегодня под питерским нашим дождём

мне со смены навстречу спешит одноклассник,

он меня узнаёт…

Мы с ним дождь переждём,

оставаясь у Лиговки нашей во власти.

 

— Посмотри-ка, Андрюха,

вдоль стриженых крон —

тех, что мы на уроках природы растили,

Нынче ходит троллейбус в бетонный район.

Мы в погоне за ним нашу юность забыли.

Грусть его проступает сквозь злые слова,

дескать, время уходит, —

хоть броситься под мост!

 

— Что ж с того,

что седеет твоя голова?

Мы вступили в прекрасный серебряный возраст!

Мы помножили в жизни на ярость машин

мастерство наших рук

и надёжность конструкций.

Посмотри:

мы ещё не дошли до вершин,

но и с этих высот есть на что оглянуться!

1977

 

* * *

 

Всё это было…

Но всё ли сбылось –

То, что казалось простым и доступным?

В город весенний влетев на авось,

Мы устремились к свершениям крупным.

Нас по стране разнесли поезда,

Мы повзрослели в пурге неустанной…

– Девочка,

Встретимся? –

– Где и когда? –

– В полдень,

На Лиговке угол Расстанной!

Туфельки сняв, не боясь ни черта,

Пляшет весна, посинев от мороза,

Смутное времечко с пеной у рта,

Запросто мчит впереди паровоза.

Вот мы и встретились в центре Земли,

Сбрось свой рюкзак, нивелиру – осанна!

Точку отсчёта мы вместе нашли

В полдень,

На Лиговке угол Расстанной.

1984

 

СВЯТАЯ ПАСХА

 

Вдоль канала, как чёрная Лебедь,

ты скользишь из грядущего дня,

чтобы вновь возлюбить и взлелеять,

и на миг образумить меня.

 

Но вода от мазута ослепла,

от песка задохнулся простор,

и, когда ты воскресла из пепла,

мы шагнули в Никольский Собор.

 

Колокольной апрельскою Пасхой,

в торжество Воскресенья Христа,

ты – к губам моим – с прежней опаской,

не спросясь, приближаешь уста.

 

Этот завтрашний миг приближенья

ежечасно предвидеть пора,

чтоб черней, чем твоё отраженье,

не казалось нам наше вчера,

 

чтоб Литейным ознобом по коже

лихорадила светлая даль…

Послезавтра ты станешь моложе,

но счастливее будешь едва ль.

 

Пусть мы венчаны в вербном салюте,

а Спаситель и вправду воскрес,

мы не птицы, мы всё ещё люди:

нам положено падать с небес.

2001

 

* * *

Ты встряла в спор, но вряд ли сунешься

В круговорот ростральных чувств.

Скажи, зачем ты вновь рисуешься,

Привстав на площади Искусств?

 

Зачем, – воздав поэту сторицей

Вблизи музейной лепоты, –

Тебе, – когда любовь не спорится, –

Дружить со мной до хрипоты?

 

Но в пику аргументу вескому,

Мол, бес в ребро – седым на вид,

Мы в третий раз пойдём по Невскому,

И нас Господь благословит!

 

И в третьесортной забегаловочке,

Где лишь бомжи не поддают,

Нам эскимо несут на палочке,

Нектар в бокалах подают.

 

Потом, вползая в сумрак розовый,

Мы оседлаем горний свет,

И памятник, от злости бронзовый,

Нам позавидует вослед.

 

Не верь ему: тебе простoр – жених!

Лети до млечного котла,

Среди бумажных звёзд восторженных,

Испепеляющих дотла.

2007

* * *

 

Пыль созвездий млечный беспризорник

Подметал на площади Труда, –

Дескать, жизнь закончилась во вторник,

Даже если свалится среда.

 

Но когда весна шагнёт к рассвету,

Проморгав провинциальный сан,

Внуки встретят снежную планету,

Провожая сказочный «Сапсан»…

 

Выпускного класса бесконечность

Просвистит космическим путём,

Нам с тобою недоступна вечность,

Мы бессмертье сами обретём!

 

И тогда наш возраст повторится

В средней школе, сгинувшей для всех,

Где Фонтанку окрыляет птица,

Предвкушая солнечный успех.

 

Не спеши, любимая, на встречу

С теми, кто состарился к утру,

Там я – тост заздравный искалечу

На внезапном свадебном пиру,

 

Ведь покуда сверстницы скучали

Без фабричной смены веретён,

Я с тобой крестился на причале,

У моста, что с песней разведён.

2012

 

* * *

 

Весна, как бескрылая птица,

Обрушилась в город во сне.

Зачем ты рискнула пробиться

Сквозь трещину в этой весне?

 

Зачем в ожидании чуда

Лепечешь сквозь шёлк и атлас:

– Любимый, куда и откуда? –

– Не помню, хоть выколи глаз…

 

Поскольку за нашим трамваем

Летит в киноленте потерь

Экраном фабричных окраин

Твоя бестелесная тень.

 

Пускай развевается с треском

Заморский штандарт на ветру,

Мы ночью столкнёмся на Невском,

В постели воскреснем к утру

 

И в полдень, с ознобом по коже

Поймём, что, общаясь на «вы»,

Мы собственных внуков моложе

На возраст весенней травы.

2014

.

Стихи, опубликованные в альманахе «ДЕНЬ ПОЭЗИИ, 1988»

 

 

ПОРТРЕТ (Красным отмечены строфы, которые в ДП сняты)

 

В то время как мальчики землю грызут

в окопах под звездной Москвою,

в то время как вновь на допрос волокут

избитую девочку Зою,

 

в то время, как вместо бинтов и лекарств

на рану кладут подорожник,

на собственной даче,

не зная мытарств,

сошлись беллетрист и художник.

 

Воздев на мольберт подготовленный холст,

послав современников к черту,

художник предложит писателю тост

и скажет:

«Прошу к натюрморту!»

 

Балык осетра подмигнет ветчине,

плывет аромат по жилищу,

и барин к бревенчатой сядет стене

и вилкой прицелится в пищу.

 

Краснеет хрусталь на дощатом столе

хрустят огурцы и соленья,

писатель вкушает,

и нет на челе

ни страха, ни тени сомненья.

 

О совесть моя!

Ты была бы чиста,

как в этой картине погода,

когда бы не дата с изнанки холста:

«Октябрь сорок первого года».

 

 

Возвращение Марьи-фронтовички

 

Ты шла

уверенно стуча,

по гулкому перрону,

и солнце на твоих плечах

лежало, как погоны.

Ты шла,

и за твоей спиной

еще война гудела.

Ты шла —

и вслед тебе одной

полпоезда глядело.

Ты шла…

И в памяти моей

жив снимок тот мгновенный:

клубится след от костылей

в пыли послевоенной.

.

Об авторе: 

РOMАНОВ Андрей Владимирович (1945–2014)

Петербургский поэт, переводчик, публицист, критик,

издатель, редактор, общественный деятель.

 

Отец Андрея Владимировича Романова был профессор Ленинградского политехнического института, родоначальник русской авто­матики и телемеханики, потомок священнослужительского рода Романовых. У него был аспирантом Даниил Гра­нин. Дед закончил Санкт-Петербургскую православ­ную академию и до революции слу­жил управляющим имением импе­ратора в Байрам-Али. Бабушка окончила Институт благородных девиц (Смольный). Мать – коренная пе­тербурженка, блокадница.

По окончании школы №190 при ЛВХПУ им. Мухиной (Штиглица) Андрей Романов в 1963 поступил в Ленинградский Политехнический институт. Однако после 2-го курса по собственному желанию перевелся в ЛИИЖТ, который успешно закончил в 1969 году. С 1969 по 1991 работал на Октябрьской же­лезной дороге (сначала изыскателем-проектировщиком, затем разъездным работником на почтовых вагонах). Собиравшийся строить поезда, Романов облекает мысли в городские романсы и баллады – часто о трам­ваях и межгалактических полётах (как может показаться на первый взгляд) – поэтическая мелодия в душе взяла верх, а темы определил накал страстей в реальной жизни.

Первые поэтические опыты принес в ЛИТО Николая Кутова в клубе железно­дорожников еще, будучи школьником (1960). Затем были ЛИТО Елены Вечто­мовой и ЛИТО при газете «Смена». Пройдя ЛИТО «Радуга» (рук. Е. Веч­томова), Андрей Романов продолжает быть актив­ным в общественной жизни и, как поэт – отличается оригинальным видением и нестандартным «подведением итогов дня сегодняшнего». Позднее Андрей Владимирович вел ЛИТО в г. Пикалёво (1975–1992).

Его первая публикация состоялась в 1963. Первая книга стихов – «Сторона отправ­ления» (Лениздат, 1976). Публикации в литературно-художественных журналах «Нева», «Звезда», «Аврора», «Юность», «Наш современник», «Северная Аврора», «Молодая гвардия», «Литературная учеба», «Немига литературная», «Сельская новь», «Второй Петербург» и др. В альманахе «Молодой Ленинград», «День поэзии», «Медвежьи песни» и др.

Поэт опубликовал сборники поэзии: «Мужской разговор» (1984), «Вернулся» (1989), «В полдень на Лиговке» (1990), «Нам суждено от счастья умереть» (1991), «Молодильные яблоки» (1994), «Для чужих детей» (1994), «Слушая снег» (1998), «Таран-ТАСС времени» (2000), «С высоты горизонта» (2002), «Двадцать пятый час» (2005), «Се­кретный транзит» (2007), «За версту от парада планет…» (2008), «Вос­кресшим и живым» (2009), «Нам суждено от счастья умереть» (2010), «В твоей руке мое второе сердце» (2011), «Мы проспали земной кар­навал…» (2012), «Кто рискнёт про нас сложить легенду» (2013); «Прощай весны нежданная утрата» (2013).

Посмертные издания поэзии: «Свет сотворения мира» (2015), «…А я к тебе поеду в Суйду» (2015), «Ухожу с трагической тусовки» (2016), «Я городом полон…» (2018), «Городская элегия» (2019).

Помимо лирических сборников А.В. Романов выпустил несколько сборников критики (совм. с В. Рыбако­вой) – «Шаги над пропастью» (СПб., 1999), «Гамбит королевского под­мастерья» (СПб., 2004), «На красный свет» (СПб., 2008), «В себе и во вре­мени» (СПб., 2009). Посмертно: «Шаги над пропастью» (дополненное), (СПб, 2015), «Ушел, чтоб вернуться теперь» (2018), Составитель и гл. ред. альманаха «День поэзии» (М.; СПб., 2007, 2010).

Критик К. Козлов пишет о творчестве А. Романова: «…да простят меня поклонники пре­красного поэта Рождественского, но ни он, ни Андрей Вознесенский, ни Евгений Евтушенко поэзии XXI века не создавали. А вот поэт Андрей Ро­манов её действительно создал и именно он мог ещё в XX веке счи­таться тем самым “десантником из века двадцать первого”, сообщившем о нашем мире нечто совершенно не­постижимое». «Романов — поэт весь­ма нетрадиционный. Он создаёт свою поэзию, и на этом пути достиг вер­шин. Андрей Романов, найдя другой путь, прекрасно понимает, что поэт не может быть узконаправленным…» (В. Морозов). Им вторят В. Голубев: «Чтобы создавать подобные стихи, нужно обладать высокими духовны­ми качествами…»  и    Н. Бондаренко: «Несмотря на всю трагичность, Большая любовь дала возможность поэту ощутить себя Человеком и Гражданином и Земли, и Вселен­ной. А это даровано далеко не каж­дому…».

Ирина Рябий  пишет: «…Заслуга Андрея Романова, что он своей поэзией дал еще одно, отличное от платоновского такое определение любви, как ипостаси сути человеческого во Вселенной, которое никем невозможно оспорить, а лишь признать, как данность, продиктованную Поэту самим Всевышним…».

А. Филимонов  продолжает: «Певец Лиговки – так негласно называли поэта Андрея Романова. Лиговка – не только улица с трудной судьбой, когда поэт родился, вся страна была Лиговкой, народ жил по своим законам, а власть – по своим, и эти два мира соприкасались, враждовали, высекая искру своеобычной лирики в его строках. Когда читаешь романовские строки о войне, невольно думаешь, что он был свидетелем бомбежек Ленинграда, настолько точно передавал в стихах предметы быта, характеры трагической эпохи – художественными приемами, музыкальной интонацией, почти неуловимым словесным жестом. И при этом, оставался совершенно органичным поэтом, без тени фальши и надуманности».

В. Поляков утверждал: «…Поэты – провидцы! С изумлением читаю строку в его стихотворении о моем Крыме: «Не взводить к перестрелке «калаш». «Калаш» – это автомат Калашникова. До «Крымской весны» еще оставались годы, и видит Бог, что надо было быть поэтом – провидцем, чтобы «В дремотных базарах Тавриды» услышать будущий лязг взводимого автомата, увидеть будущие глобаль­ные перемены».

Отдельная тема – это использование Романовым в ткани его стиха годонимов. Для непосвященных в тайны топонимии на­помню, что годоним – название линейного объекта в городе: улицы, переулки, проезды, бульвары… Названия питерских улиц и проспектов бисером, жемчугом, самоцветами рассыпаны едва ли не по всем его стихам, а глав­ный брильянт, конечно, Лиговка.

С годами поэзия Андрея Романова меняется. Невольно вспо­минается Некрасов с его сентенцией о поэте-гражданине. Так и у Романова, его гражданская поэзия, личная позиции все чаще прорывается на авансцену. Если вспомнить А.П. Чехова и его фразу о том, что каждый из нас по капле выдавливает из себя раба, Андрей Романов – не раб! Рабы – не мы!

Это внутренне свободный человек. Он пишет о чем хочет, как хочет и пишет талантливо и потому так интересен.

Л. Межиньш: «…необычно творчество Поэта, совершенно непо­хожего на других». Романов не обращает внимания на зависть сладких людей, он ярок и яростен, принципиально зло отзывается на несправедливость. К. Козлов подхватывает: «И всегда энергично, смело и с фирменным юмором. И, конечно же, глубоко».

«Синтез живописного, смыслового и словесного ряда» видит А. Новиков в поэзии Романова. По его мнению, если сти­хи А.Романова разбирать построчно, может «вволю потоптаться любой мало-мальски грамотный образованец. Однако, когда разглядываешь карти­ну в лупу, видишь лишь застывшие масляные бугорки разного цвета…».

И, действительно, мазки кистей-слов Андрея Владимировича не только кладут краску на холст впечатлений, но они рождают карти­ну в нашем воображении, они им­прессионистичны, они примитивистски абсолютно наивны и обезоружи­вающе просты, замечательно види­мы: «Где нам зубовный скрежет “Лакалюта” / Пророчит, словно пья­ный, тамада, / Что отблески побед­ного салюта /Не сохранит крон­штадтская вода» («Подвигнута кос­мическими снами…»). Зарисовки с натуры Романова донесут до потомков быт нашего времени лучше будущих ар­хеологических раскопок. Чувство ответственности за родную страну заставляет поэтическую музу А. Романова выбирать темы и, несмотря на избираемые средства, делает его лирику глубоко гражданской. Ясно, что отсутствие беспредметной мечтательности кон­кретизирует трактуемую поэтом дей­ствительность.

Каждое стихотворное произведение А.В. Романовым – законченное высказывание, но каж­дое может иметь и продолжение – именно так следует рассматривать его книги, его поэтическое творчество. Из одного стихотворения в другое перетекают отголоски мировых катастроф и герои, создавая впечатление единого сюжетно-смыс­лового пространства. Движение так динамично, что под мелодию Романова вспо­минается «Великий немой», когда картины быстро сменялись под му­зыку тапёра. Поэт Андрей Романов обладает сильным голосом, который звучит в бравурном ритме, близком эстетике советской дей­ствительности. Недавнее прошлое не может отпустить его, рождённого в СССР. Поэт с удовольствием вспо­минает годы студенческой юности, творческого ученичества, активных действий, переплетая эти воспоминания с се­годняшней жизнью, и его поэзия складывается в систему ленинградско-петербургской хроники. Образы Романова иногда фольклорные, иногда словно бы дет­ские и часто сниженные, предметно-­бытовые. Приметы и предметы вре­мени в стихах поэта становятся пу­стяковой былью: «Что стишок? Над ним лишь чайка плачет, / Понимая, что для нас с тобой / Ближний космос ничего не значит, / По сравненью с Третьей Мировой…» («Сквозь про­сторы Невского проспекта»). Стихи Романова – это дневник современного человека, окруженного ежедневным сонмом утомительных компьютеров, теле­визоров, выборов, объявлений и про­чей кажущейся нужной рутины. Ге­рой Романова перемещается по пространству в межпланетном корабле или на трам­вае, а география его – ленинградские улицы и каналы. Поэтическое слово Андрея Романова традици­онно для петербургского автора об­ращено к реалиям города и, конечно, к людям. Лирическая героиня его поэзии часто носит реальное имя, которое пре­красно рифмуется, по словам самого автора, хотя зачастую на первое место выходит и собирательный образ. Ге­рои творчества Романова – активные и решитель­ные люди, им не всё равно, что про­исходит в жизни и как она меняется. Они сами творят ее, спорят, воюют. Прошедшая война присутствует в его стихах, живо напоминая об ответ­ственности за саму жизнь. Грядущим поколениям литературных археологов станет ясно, что предшествующие поколе­ния пережили глубоко прошедшую по их жизням бурю страшной вой­ны – стихи вбирают в себя главное («О, мечта с довоенного фото!», «Бло­кадный город в подворотнях дет­ства…», «Блокадный романс» и мн. др.).

С 1979 года руководил литературным объединением в г. Пикалево. Работа велась в содружестве с другими объединениями «Радуга», «Ижорец» (г. Колпино), «Тосненская сторонка», «Меридиан»  (г. Гатчина). Участвовал в работе семинаров на зональных писательских конференциях СП СССР.

В 1986 рекомендован секцией по­эзии к приему в СП СССР, член СП России с 1993.

С 1994 г. по 2001 г. был председателем секции поэзии и оргсекретарём СПб писательской организации СП России.

С 1995 г. А.В. Романов выступил как редактор, составитель и издатель альманаха «Медвежьи песни», журнала «Второй Петербург», автор проекта журнала «Северная Аврора», независимого газетного альманаха «Парадный подъезд», около 50 книг писателей Санкт-Петербурга – всё при поддержке городского бюджета. Основатель литературной премии имени Бориса Корнилова, инициатор установки памятной доски в доме № 9 по каналу Грибоедова, где проживал Борис Корнилов. В 2007 году был главным редактором уникального альманаха «День поэзии «Санкт-Петербург – Россия» и «День поэзии 2010».

Романов курирует многие общественные проекты, в т. ч. молодежный поэтический семинар в ДДТ «Измайловский». Реализует программу увековечивания памяти поэта-балтийца Ю. Инге, курирует литературные встречи в музее Ю. Инге в Стрельне, ИНЖЭКОНе, в библ.№5 на Васильевском острове и др.

Исполнительный директор «Ассоциации писателей инвалидов» (1999), руководит изд-вом писателей-инвалидов АПИ. Председатель РОО «Санкт-Петербургский городской СП». Эксперт рабочей группы Министерства культуры России. С 2007 по 2014 ведет цикл передач на СПб радио «Мы и наши дети» (ред. И. Образцова). Совместная работа с автором и ведущей программы «Мы и наши дети» Ириной Образцовой (ТРК «Петербург») позволила организовать диалоги литературных поколений в прямом эфире. За время существования программы в студии побывали известные писатели, культурологи, педагоги, сотрудники библиотек. Также ведущие приглашали молодых людей, прежде не имевших опыта радиовыступлений. Вскоре программа получила дополнительное неофициальное название «Поэтический полдень», поскольку «для Дома радио, откуда доносился спасительный голос Ольги Берггольц, нет ничего важнее русского стиха и преданных ему современников».

Обладая высоким общественным темпераментом, поэт являлся инициатором целевых издательских программ, финансируемых из бюджета СПб, в рамках этих программ нашли своих читателей множество книг наших талантливых писателей.

Отмечен памятной медалью «100 лет со дня рождения Сергея Есенина» (1995).

Лауреат  всероссийской литературной премии им. Б. П. Корнилова (1998).

Благодарность законодательного Собрания СПб за существенный личный вклад в развитие культуры и литературы в СПб, 2005.

Благодарность Министра культуры РФ и массовых коммуникаций РФ А. С. Соколова за значительный вклад в развитие российской литературы, 2006.

Благодарность Законодательного Собрания Санкт-Петербурга за существенный личный вклад в развитие культуры и литературы Санкт-Петербурга, а также в связи с 60-летием со дня рождения (2005).

Дипломант премии им. Александра Невского «России верные сыны» (М., 2005).

Благодарность за спонсорскую помощь, оказанную по случаю 25-летия музея Юрия Инге в Стрельне (2006).

Награждён медалью «Антон Павлович Чехов» (решение Московской городской организации Союза писателей России, 2010).

В 2011 году награждён Орденом обще­ственного признания «Честь и муже­ство» за активную общественную позицию (СПб, ЗАКС).

Награждён медалью «Фёдор Михайлович Достоевский. За красоту, гуманизм, справедливость» (решение Исполкома МСПС).

Памятная медаль «Борис Петрович Корнилов» (2013), учреждённая фондом «Дорога жизни».

Памятная медаль «В ознаменование 200-летия со дня рождения М. Ю. Лермонтова» (2014), учреждённая Ассоциацией «Лермонтовское наследие» и фондом «Дорога жизни».