«…Постоянная правда чувства и потому постоянная же некая серьезность основнаго звучащего тона; во всём и всюду дыхание мысли, глубокой, оригинальной… <…> На всём печать изящного вкуса, многосторонней образованности, ума, возделанного знанием и размышлением, – лёгкая, игривая ирония, как улыбка, рядом с важностью дум, – и при всём том что-то скромное, нежное, смиренно-человечное, без малейшего отзвука тщеславия…» – пишет о поэте Иван Аксаков в «Биографии Фёдора Ивановича Тютчева» (1886), которая представлена в открытом доступе на портале Президентской библиотеки.

5 декабря 2020 года исполняется 217 лет со дня рождения Фёдора Тютчева (1803–1873) – поэта, дипломата, публициста, члена-корреспондента Петербургской академии наук, тайного советника. Его стихотворения до сих пор многими считаются непревзойдёнными в русской поэзии. На портале и в фонде Президентской библиотеки представлены различные материалы, посвящённые его жизни и творчеству – биографические документы, авторефераты диссертаций: «Поэтическая метафора Ф. И. Тютчева в сопоставительном аспекте», «Державинская традиция в лирике Ф. И. Тютчева» и другие.

Фёдор Тютчев появился на свет в родовом имении, в селе Овстуг Орловской губернии Брянского уезда. Род Тютчевых уходит корнями в далекое прошлое: «В Никоновской летописи упоминается „хитрый муж“ Захар Тутчев, которого Дмитрий Донской, пред началом Куликовского побоища, посылал к Мамаю со множеством золота и двумя переводчиками для собрания нужных сведений, – что „хитрый муж“ и исполнил очень удачно».

Возможно, дипломатические способности Тютчева восходят именно к этому «Тутчеву»… Талантливый выпускник Московского университета верой и правдой служил России на этом поприще 22 года, отстаивая её интересы в Германии и Италии.

По окончании университета Тютчев был направлен на службу в Государственную коллегию иностранных дел. Вскоре он оказывается в Германии. Как пишет Аксаков, «…его родственник, знаменитый герой Кульмской битвы, потерявший руку на поле сражения, граф А. И. Остерман-Толстой посадил его с собой в карету и увёз за границу, где и пристроил сверхштатным чиновником к Русской миссии в Мюнхене. „Судьбе было угодно вооружиться последнею рукою Толстаго (вспоминает Фёдор Иванович в одном из писем своих к брату, лет 45 спустя), чтоб переселить меня на чужбину“».

Это был самый решительный шаг в жизни Тютчева, определивший всю его дальнейшую жизнь.

Поэзия, которой Тютчев увлекался с детства, на время отступила на второй план, но оставалась его отдушиной. Он сочинял стихотворения исключительно для себя, не стремясь быть опубликованным. Философская лирика по глубине, психологизму, метафоричности мышления соответствовала великому поэту, но Тютчев вовсе не считал себя таковым!

Федор Иванович, носивший так много чувств в своей душе, продолжал последовательно выстраивать свою дипломатическую карьеру.

В то время «Россия была в апогее величия и славы… германские дворы видели в ней оплот своей автономии». Дипломатический корпус в Мюнхене был многочисленный. «…Перенесённый внезапно на западноевропейскую арену, в блестящий дипломатический круг, Тютчев нисколько не потерялся… скоро стал любимцем высшего Мюнхенского общества и непременным членом всех светских и несветских сборищ, где предъявлялся запрос на ум, образованность и талант…», – пишет Аксаков.

В 1837 году Тютчев был назначен старшим секретарём посольства в Турине. Однако Европа не стала близка ему – русский дипломат искал и не находил там хотя бы крупицы духовности. «Безграничное господство материи везде и всюду, торжество грубой силы, <…>, – вот на что русское сознание, в лице Тютчева, не переставало… указывать европейскому обществу», – пишет Аксаков в издании «Биография Фёдора Ивановича Тютчева».

В 1844 году Тютчев вернулся на родину. Его назначили на должность главного цензора при Министерстве иностранных дел Российской империи и дали чин статского советника.

Отягощённый государственной службой, он выступал в печати только с публицистическими статьями. Лишь когда автору пошел шестой десяток, в 1854 году, по инициативе редакции литературного и общественно-политического журнала «Современник» (в то время его издавали Иван Панаев и Николай Некрасов) вышло полное собрание стихотворений Тютчева с предисловием, написанным Тургеневым.

Аксаков в «Биографии Фёдора Ивановича Тютчева» замечает: «перелистав это собрание его трудов, Тютчев, вопреки ожиданиям, не обрадовался, а огорчился. Ему было неприятно походить на какого-нибудь надменного рифмача, который дорожит каждою строкою своего пера <…> – тогда как Тютчев во всю жизнь свою ни разу не принимал ни позы, ни осанки „автора“».

Стихотворения Тютчева удостоились высокой оценки Льва Толстого. По свидетельству близкого к «Современнику» Афанасия Фета, после знакомства с ними великий писатель воскликнул: «Когда-то Тургенев, Некрасов и компания едва могли уговорить меня прочесть Тютчева. Но зато когда я прочёл, то просто обмер от величины его творческого таланта!..»

Тютчев стал по-настоящему знаменит. Но его, как гражданина и бывшего дипломата, больше беспокоили события внешнеполитической жизни. Предчувствуя войну с турками раньше многих, он писал: «Вставай же, Русь! Уж близок час!».

Зимой 1853–1854 годов, уже во время Крымской войны, Тютчев  писал своей жене Эрнестине: «Как жалом уязвлены были Русския люди внезапным светом обличившейся правды: нашею воочию явившеюся несостоятельностью – административною, военною, дипломатическою…» Эти слова также приводятся в вышеупомянутом издании «Биография Фёдора Ивановича Тютчева».

Зная прекрасно политические настроения и расклад сил в Европе, огорчённый Тютчев продолжал в том же письме: «Нимало не дивлюсь тому задушевному и, конечно, чисто немецкому злорадству, с которым наши друзья в Германии не преминули встретить весть о нашем поражении…»

«…Письма Тютчева, собранныя вместе, стоили бы любаго серьёзнаго, многотомнаго литературного произведения, – заключает в своём труде «Биография Фёдора Ивановича Тютчева» Аксаков. – Ему вообще не приходилось в жизни обмолвиться каким-нибудь общим местом или пошлою фразою, – и во всех его письмах… есть или оригинальная мысль, или оригинальный оборот речи…»

В статье, предпосланной первому полному собранию сочинений поэта, Иван Тургенев отметил, что любое тютчевское стихотворение «начиналось мыслию, но мыслию, которая, как огненная точка, вспыхивала под влиянием глубокого чувства или сильного впечатления; вследствие этого… всегда сливается с образом, взятым из мира души или природы, проникается им, и сама его проникает нераздельно и неразрывно».  По словам Тургенева,  «на одном г. Тютчеве лежит печать той великой эпохи, к которой он принадлежит».

.

Источник: Пресс-служба Президентской библиотеки