22-24 февраля 2019 года в Московском государственном институте культуры (г. Химки М. О.) состоялось Всероссийское совещание молодых литераторов Союза писателей России.

Портал предлагает читателям ознакомиться с лучшими стихами, отмеченными руководителями одного из поэтических семинаров –  известными поэтами Виктором Кирюшиным и Андреем Шацковым.

 

Бессонова Мирослава (Уфа)

***

Как страшно и

как беспокойно нам

сквозь промежутки трезвости и пьянства

смотреть во все глаза по сторонам

и видеть только знаки постоянства.

Почти зима. Глаза воспалены

от пыльных снов. И сорваны одёжки

с деревьев, пьющих силу из луны,

хранящей всех потомков Молодёжки*.

Уже не важно, есть ли кто живой

и где исчезли бьющие тревогу,

когда запретов пёс сторожевой

встал в полушаге, преградил дорогу.

 

* — уфимский микрорайон

 

Мария Игонина (Сыктывкар)

***

Мы забываем. Блекнет кинопленка,

Меняются пейзажи за окном,

И лица дней, очерченные тонко,

Сливаются в размытое пятно.

 

Из памяти извилистые тропы

Не в будущее светлое, а вниз

Ведут, где голосов стихает шепот,

А глубже – тишина пустых страниц.

 

Сопротивляться сложно, сдаться – страшно,

Что, уступив в бессмысленной борьбе,

Найду в шкафу ту самую рубашку,

Надену и не вспомню о тебе.

 

Кудикова Валерия (Ханты-Мансийск)

Выход есть

В парке сыро и пахнет осенью.

В серой парке иду под «Сплин».

Ряд берёз под небесною проседью

В ствол вплетают ультрамарин.

Выход есть, пусть поётся неправильно.

Он вон там, за углом ждёт меня.

Он стоит в затуманенном саване,

В колокольчик увядший звеня.

Я иду к нему гордо и радостно,

Я иду к нему дни и года…

Только серая парка задрана

И разорвана как никогда.

А дорога короче не кажется.

Колокольчик, звени, не молчи!

Выход есть, пусть нелёгким считается,

А путь жарким, как пламя свечи.

В парке сыро и пахнет осенью.

Сел мобильник и плеера нет…

Лишь берёзы с лазурными косами

Колокольчика вторят куплет.

 

Куравский Павел (Новосибирск)

***

Мы въехали в жаркий ночной Казахстан.

Вагон – хоть прикуривай! – всё не остынет.

Таможенник долго шмонал, но отстал

И выдал нам допуск к великой пустыне.

 

Соседи – Муниса и Абдул-Халил;

Играем в ази и скучаем по душу.

Состав засыпает, и можно налить

Кому-то кумыса, кому-то – куруша.

 

Ещё впереди – больше суток пути

До станции Чу и направо – к Балхашу,

И целая вечность – себя бередить,

Тебя вспоминая, прошедшее наше.

 

Конечно, я знаю, всё это – не в счёт,

Конечно, меж нами и пропасть, и возраст,

И жадная Азия завтра пожрёт

Твой образ, твой волос, твой голос – мой космос.

 

***

С похмелья мир невыносимо ярок.

С похмелья мир невыразимо жёлт.

Я наг и сир, как стриженый подъярок.

Я разобщён, как буквы «Мэ» и «Жо».

 

Светило льёт лучи на подоконник,

И каждый луч – не луч, а прямо – дрель!

Да за окном херачит сука-дворник!..

(А, может быть, не сука, а кобель…)

 

-Товарищ, твоего не знаю пола, —

Я к дворнику тихонько обращусь, —

Намедни у меня, у новосёла,

Произошёл переизбыток чувств-с…

 

Так ты своей прелестною метлою

Листву моей души не потопчи…

Спой что-нибудь, а я тебе подвою.

А хочешь, о хорошем помолчим…

 

И пролетарий, раскурив улыбку,

Затянет вдруг набор из долгих строк

Про серп и молот свой, каток и скрипку,

Про лёд и пламень – веник и совок.

 

Мети, мети меня, метла мелодий,

И ямбы выскребай промеж зубов.

С похмелья мир; все чувства на исходе;

Вот – лучший миг для смерти и стихов.

 

Лошкарёв Александр (Липецк)

***

Пластинка солнца отзвучала,

Затихли звуки.

Зима берет свое начало

В осенней скуке,

Пытаясь обелить, быть может,

Наш мир пропащий,

В котором горе горе множит

И не иначе.

Среди развала и забвенья

Подобно вспышке,

Зима – минута облегченья

И передышки.

 

Елена Марченко (Омск)

***

Навсегда останется: маленькой

в выходные в парке под вязами

папа мне воздушные шарики

на запястье ниткой привязывал.

Папы нет – есть непоправимое,

я давно не ношу сандалики,

навсегда ко мне нитью незримою

привязались два лёгких шарика.

Узелки получились прочные:

знаю точно, когда стану старенькой,

в парке будет мой сын своей дочери

на запястье привязывать шарики.

 

Оксана Ралкова (Челябинск)

***

А я с ней бороться не стану:

Она – первозданно светла –

Любовь, как горящую рану

След в след за тобою несла

 

По временносъёмным вертепам,

Походным сырым шалашам,

Пред гневным грохочущим небом

Смертельные стрелы туша.

 

Я странно люблю её, Боже:

Покорностью раненных птиц,

Наивностью трав ранневсхожих

И робостью первых станиц…

 

Рябинская Татьяна (Таганрог)

Городу цветущих каштанов…

Пришла пора нам попрощаться,
Мучитель мой и кровный брат.
Уеду я. Но, может статься,
Ты новой встрече будешь рад?

Да вспомнишь ли? Мужчины память
И прихотлива, и горда…
Мужчин порой легко оставить,
Другое дело — города!

Ты был со мною так небрежен,
Насмешлив, груб и нелюдим,
Но иногда — до боли нежен,
И оттого всегда любим.

Мне будет сниться в лёгком шёлке
Твоих проспектов бирюза…
и под каштановою чёлкой
Такие тёмные глаза!

 

Устинова Анастасия (Москва)

* * *

Валентину Устинову

Есть новости – от них спасенья нет…
Ты навсегда ушёл… И пепел
Всех недокуренных тобою сигарет,
С небес, как снег, летит, крылат и светел.

О чем мечтал ты в двадцать лет, отец?
О доблестях, о подвигах, о славе?
Ты теплоту остуженных сердец
Будил, я осуждать тебя не вправе

За то, что был ты от меня далёк.
За то, что ты не знал мои печали.
Что от разлуки долгой ты продрог
И счастлив был в разлуке той едва ли.

И за стихи, что ты не дописал,
И за любовь, не ставшую судьбою.
За те слова, что ты мне не сказал,
За женщин, недолюбленных тобою.

 

Четвергова Ирина (Омск)

***

А мой отец писал стихи,

на гейзеры Камчатки глядя.

Не сохранилось той тетради,

лишь фраза «Я писал стихи».

 

Он атеист был, но и он

природу чувствовал как чудо.

Пока слова валили в груду,

страна истаивала в сон,

он жил как все и  не искал

других путей – назвать всё это.

Со мною говорит планета,

и мёртвым тот язык не стал,

 

но так же непереводим…

Отца я по весне видала,

где море ландышей шептало,

смыкаясь медленно над ним.

 

Школьников Антон (Омск)

***

Ящик почтовый помер,

в ящике снег не тает…
«Правды» намокшей номер

ветер давно листает…

Письма не ходят в ящик…

Вдруг прострелило мыслью:
Ящик ненастоящий,

он пожирает письма!

Может, он съел десятки,

может быть, даже тысячи!
В миг, поражён догадкой,

к ящику с ломом выскочил.

 

Ящик с прогнившим рылом

щерился нагло прорезью,
Чтоб неповадно было –

ломом ему в коррозию!

Матом до поздней ночи

я поучал утробу:

Ящик быть должен почтой,

ты снизошёл до гроба!
Ящик шипел и дулся,

трескался, но не плакал.
Вдруг зачихал, прогнулся

и плюнул конвертом на пол!..

Прорвав на конверте марку,

болью торчала колкой
Строчка от ручки маркой:

«Прости, что молчала долго»…

…Значит, в нелепой шутке

не был виновен ящик,
Но от побоев жутких

ящик скончался спящим.

Улица непогодит,

дышит на ящик дымом…
Письма в него не ходят.

Письма проходят мимо…