Юлия НОСОВА
Санкт-Петербург
.
***
Широк размах у петербургской осени!
И ветер рвет листву, нетерпелив,
Фонарь кидает в лужу папиросиной,
И треплет тени лошадиных грив.
А в подворотнях – окриком ли, посвистом:
«Гони, гони! Да будет враг разбит!»
Отчаянно сражающимся ротмистром
Несется дождь под громкий стук копыт.
И бой, и бунт!..Величие, свержение!
И кони, взвизгнув, встали на дыбы!
Вся осень в Петербурге — отражение
Российской необузданной судьбы.
***
А в Петербург из хроникальных строчек
Вернулась осень. Обмер Летний сад.
Вираж листа – непоправимый росчерк –
И время опрокинется назад.
На час? На век? Поймешь ли в эту темень?!..
И я спешу скорей к календарю.
Там ветер, беспорядок и смятенье,
Что ж, Питер снова сдался октябрю.
Сад
Строптив и неприветлив старый сад,
Совсем отвык от ласки человечьей.
Сухие прутья копьями стоят,
А ветки-плётки мне рубцуют плечи.
Сквозь заросли крапивы и вьюнка
Зовут к себе чернеющие вишни.
И только ветер для острастки свищет,
Гудит комар у моего виска.
Когда, в каком году, в каких веках
(Мне кажется, что их прошло немало)
Здесь молодые вишенки сажала
Радивая хозяйская рука?
Но, видно, вышел век, иссяк азарт,
И человеку скромный труд наскучил…
Грохочет гром, и обнимает сад
На всех людей разгневанная туча.
***
Не привычная всем осока –
Ни тропинки не видно, ни рва! –
По России моей широкой
Грозовая растет трава.
Я не трону ее, не раню
Память горьких великих битв,
Поле жатвы и поле брани,
Место чаяний и молитв.
Сколько ж их в глубочайшей сини
Над горячей травой полей?
Только небо твое, Россия,
Знает больше земли твоей.
***
Сном привидится ли, явью,
Ветер шутит ли, лукав:
Разнотравье – волнотравье,
Половодье диких трав.
Льнут лилейники в ладони,
Жмутся лепестки купав,
К горизонту ветер гонит
Половодье русских трав.
Колокольцы или струны –
Звон и звень по всей Руси.
Прямо в сердце льются струи
Из соцветий и росы.
И лечу я босоного
По воде росистых трав,
В поле, в лето, вслед за Богом,
К небу голову задрав.
***
По верхам запламенели клены –
Словно услыхав про нашу стычку,
Кто-то в мир взволнованно-зелёный
Бросил непогашенную спичку.
Всколыхнулось золотое буйство,
И одни нетронутые ели
Все следят за тем, чтоб наши чувства
В яростном пожаре не сгорели.
Тычут хвоей – тысячи занозин!
Только б не вошло у нас в привычку,
Если к сердцу подступает осень,
Зажигать разгневанную спичку.
***
Дело женское — ждать, дело женское — верить,
Даже если вечерний померк небосвод,
И закрыты пути, и захлопнуты двери,
Но живая она, но жива – если ждёт.
И пускай облака всё проносятся мимо,
Прямо в небо глядит, и её не согнуть.
Ожидание женское неистребимо,
Ожидание – женщины вечная суть!
Ей дано ждать и верить сквозь бури и битвы,
И в дороге любой рядом с нами идёт
Ожидание женское – та же молитва,
И продолжится жизнь –
если женщина ждёт.
Кардиограмма
Записанный стук сердца на бумагу
Дрожащею рукою самописца –
Как верный способ вырваться из мрака,
У бездны на краю остановиться,
Как первый плач рожденного младенца –
Так шанс на выживанье обозначен!
Стук ровный человеческого сердца –
Звук самой важной на земле удачи.
***
Ноет за грудиной. Стынет тело.
Ноги слабо ходят по земле.
И перо лежит осиротело
На моем заброшенном столе.
Обрывает мысли непогода,
Темная, тяжелая – как смерть.
Если сердцу не давать свободу,
Можно раньше срока умереть.
***
Пустился дождь на самотёк,
И я грущу.
Промокший, с дерева, листок
Припал к плащу.
Я лист подброшу к небесам:
Лети смелей!
А он – беспечен и упрям! –
Спешит к земле…
Что отпустила к небу твердь –
Тому упасть.
Над всеми нами только смерть
Имеет власть.
Закон един и сквозь века
Неоспорим.
Мы все сорвемся, но…пока
Повременим!
Я капли со щеки сотру…
Пусть вечер мглист,
Но ввысь поднялся на ветру
Упавший лист!
***
Что – кому,
а мне – травы
Принесите вволю,
Голубиной синевы
Над зелёным полем.
Что – кому,
а мне – ветров
Вечного всевластья,
Да летучее перо
Для большого счастья,
Самых первых птичьих стай,
А в груди – наитья,
Чтоб чужой оставив край,
К дому возвратиться.
