Андрей РОМАНОВ

Санкт-Петербург

Когда с небес спускались мы к реке,

где поплавки, как пальцы на курке,

застыли повелительно и вязко,

в инопланетном смутном далеке

у яблони на сломленной руке

лежал туман, как жёсткая повязка.

В который раз, не отвечая нам,

седой Вельзвýл глазел по сторонам,

но чаще зыркал в сторону пехоты:

он дал приказ разгромленным войскам, —

с Победой расходиться по домам

и не просить заслуженные льготы.

Не плачь,  родная,  первородный  грех,

он поровну не делится на всех:

лишь каждый третий к солнцу прикоснулся.

Наш мальчик оказался среди тех,

кто слепо верил в завтрашний успех,

и потому к невесте не вернулся.

Кто их простит? Кто успокоит нас?

Ты исцелишь реки потухший глаз

и сломленную яблоню взлелеешь.

Седой обманщик нас с тобой не спас,

И мы пошли тропинкой на Парнас,

который ты едва ли одолеешь.

Не только мы —

все русские устали

карабкаться в сияющие дали

и слепо верить в каждую весну;

и — разочаровавшись в нашей стали,

рыбак срывает с лацкана медали,

чтоб из латуни выточить блесну.

1990