Павел ВИНОГРАДОВ 

Санкт-Петербург

Глобальная китайская экспансия стала реальностью.

В начале 90-х годов я был свидетелем массового проникновения китайцев в Красноярский край. Северо-западному региону, географически более отдаленному от Китая, возможно, предстоит пережить нечто подобное.

На окраине Чжунго

«Россия китаизируется!», — этот стон народный нельзя списать лишь на амбиции политиков-националистов. Панические настроения питает усиливающийся поток миграции из Поднебесной, рост доли китайского капитала в российской экономике, да и вообще слишком частое упоминание этой страны в российской прессе. Уверять, что оснований для опасений нет, я не собираюсь. Но реальная картина китайского проникновения в Россию не столь примитивна, как представляется бритоголовым юнцам, с криками: «Китаец!» избивающим коренного россиянина-якута.

Китай – удивительный феномен планеты Земля. Согласно теории Льва Гумилева, китайский этнос пережил три полных цикла развития, и сейчас начинает четвертый. Но при всем при том китайцы (называющие себя хань) ощущают свою историю непрерывной, и китайская цивилизация в своей основе остается неизменной.

Для китайца его родина – Чжунго (Срединное царство), а остальное – варварские окраины: «Они ВЕРЯТ, что они самая цивилизованная, самая могучая и самая богатая – в этом, полагаю, они потенциально могут быть правы – нация на земле…», — говорит американский писатель Джеймс Клавелл.

Тем большим для китайцев оказался шок от столкновения с более динамичной и технически оснащенной западной цивилизацией. Именно тогда возник в представлении европейца образ недалекого и безобидного «ходи», униженно выслуживающегося перед белыми господами. Так оно и было, но белый господин от этого не перестал быть в китайских глазах лаовай (чужой белый старик), ян гуйцзы (заморский дьявол), и фаньгуй (варвар).

Китайцы умеют ждать, они измеряют время не годами, а поколениями. Срединная империя пережидала всех завоевателей, а потом завоевывала их сама. Дождался и «добрый ходя». В новое время на просторах Поднебесной началось этническое обновление, и у народа хань изменился стереотип поведения. В XX веке образ китайца стал другим и для всего мира, символическую точку поставил удар ноги Брюса Ли, разбивший табличку «Китайцам и собакам ход воспрещен». Глобальная китайская экспансия стала реальностью. А Россия – ближайшая «окраина! Чжунго.

Генетическое фиаско

Первая волна китайской миграции накрыла Красноярск в 50-х годах прошлого века, в пору великой дружбы с председателем Мао. Как и многие другие советские города, Красноярск заполучил свой «шанхай» – застроенный бараками пустырь на окраине. Впрочем, начинались эти убогие чайнатауны еще до революции. Но, странное дело, большого влияния на жизнь СССР, а потом России не имели. Существует миф, что китайцы способны ассимилировать любой народ. Это верно с точностью до наоборот – ассимилируются они.

Что касается Красноярского края, там это было еще в глубокой древности. Больше двух тысяч лет назад китайский полководец Ли Лин попал в плен к хуннам, которые взяли его на службу и поставили править народом хагас (хакасы). Китайский чиновник женился на местной аристократке, построил себе дом в китайском стиле (позже его раскопали археологи), и жил долго и счастливо. А что: там, в Минусинской котловине, климат замечательный, даже арбузы растут… До того хакасы были европеоиды – носатые, рыжебородые люди. После Ли Лина (и пришедших с ним китайцев), среди хакасов стало появляться все больше монголоидов. Сейчас они почти все такие. Но китайцами от этого не стали, остались хакасам, а Ли Лин исчез во тьме веков.

Так с ними всегда. Вопреки официальной доктрине «чжунхуа миньцзу» — «этнический монолит», Китай остается многонациональным государством. И это несмотря на упорную, многовековую политику ассимиляции этнических меньшинств. Так что апокалипсис желтолицых русских с эпикантусом вряд ли грядет. Наши девушки для китайских юношей великоваты, от них, считают они, резко попахивает, у них карикатурно большие носы и глаза неестественно круглые. Но иногда они на них женятся, подчас создают крепкие семьи. Помню с детства, как отбивалась во время дворовых скандалов такая китайская жена: «Мой, хоть узкоглазый, — кричала она разъяренным соседкам, — так не пьет и деньги домой носит. Не то, что ваши алкаши!»

Но много ли появилось в результате «русских китайцев»? Никак не могу считать таковыми знакомого красноярского водителя, выпивоху и сквернослова Колю Чжувонли, или «Пьеро» российской эстрады Пашу Кашина. Правда, вполне ли они русские – это уже другой вопрос.

Чужие

Значительно лучше китайцам удается экспансия культурная.

…Я сидел напротив красноярского парня Сергея, абсолютно русского, с какой-то даже утрированно славянской фамилией, и тихо млел от его речей. Интервью обязано было получиться ядерное – передо мной сидел русский глава китайской мафии… Ну, может быть, это громко сказано. Но, безусловно, Сергей обладал немалым весом среди китайских мигрантов, а где они, там и «уважаемое общество» — Триада. А начиналось все с увлечения студента филфака китайской культурой.

70-е годы, на советско-китайской границе идет латентная война. Русско-китайских словарей просто нет в свободном доступе. Нашел, учил. Для языковой практики посещал местный «шанхай», приставал к тамошним китайцам с вопросом на их родном языке: «Говорите ли вы по-китайски?». В этой фразе дважды звучит непристойное для русского уха словцо. И отвечали ему природные китайцы на чистом русском: «А пошел ты сам!..».

В общем, выучился, стал переводчиком. В КГБ, разумеется. А где еще, в 80-е то годы?.. Потом пришла перестройка и массовая миграция из Поднебесной, и «Сергай», как звали его подопечные, стал пользоваться среди них немалым авторитетом. Очевидно, не без помощи своей конторы, хотя официально к тому времени был в отставке. Думаю, через него предполагалось влиять на китайскую общину. Не знаю, насколько это сработало.

У меня до сих пор хранится его визитка, где черным по белому написано, что «Сергай С.» является хуацяо, то есть, китайцем, живущем на чужбине. Таковым его официально признали в Пекине. Никакой нелепости с ханьской точки зрения в это нет: если человек принимает китайскую культуру, он китаец и есть, и неважно, кто его мама с папой. И наоборот. Потому, наверное, китайцы «российской» волны миграции почти не общаются с обрусевшими представителями волны «советской».

Культурное окитаивание – явление в последние годы частое. Но оно было всегда. Стоит вспомнить, например, несчастного ученого и монаха отца Иакинфа (Бичурина), забросившего свою миссию в Пекине, чтобы вести жизнь китайского горожанина. Или иезуита Маттео Риччи, посмертно ставшего Ли Мадоу, богом-покровителем китайских часовщиков.

«Андрей, — спрашиваю я в Питере русского приятеля, — так-таки ты православный или даос?». «Православный», — отвечает регулярно посещающий храм Андрей. И, подумав, добавляет: «И даос тоже». Андрей обучался на Тайване одной весьма эзотерической разновидности ушу, он мастер, без преувеличения, международного класса. Даосизм –неотъемлемая часть его занятий, но это атеистическое и оккультное учение с православием не сочетается ни в коем случае. Как-то я в шутку назвал его сэнсеем. «Я не сэнсей, я – шифу, — возмутился он. – Мы, китайцы, японцев ненавидим…».

Да, эта культура подобна китайскому вину из слив. После первого глотка думаешь: «Компот компотом». После второго начинаешь ценить изысканный аромат и пикантную горчинку. А после третьего хочется громко читать стихи Ли Бо в оригинале под полной луной. И постепенно сливаешься с сутью великой чужой цивилизации. Но, став китайцем, больше не сможешь быть никем другим.

«Китайцы требовали безусловного уважения своей культуры, но за интерес к ней платили доброжелательностью. При этом они были так убеждены в своей правоте и своем интеллектуальном превосходстве, что не принимали спора даже на научную тему», — вспоминал свой опыт общения с представителями этого народа великий этнолог Лев Гумилев. Он прекрасно понимал фатальную разницу между нами и людьми хань. Наши менталитеты несовместимы, один обязательно должен подавить другой. При этом природная среда обитания наших этносов схожа: русским комфортно в ландшафте Китая, китайцам – в нашем. Отсюда вечные пограничные споры и попытки экспансии.

Нашествие

Они заполонили Красноярский край в одночасье – к 1993 году на всех рынках звучала китайская речь. Власти пытались поставить заслон нашествию: ужесточили порядок выдачи виз, завели несколько уголовных дел на чиновников, поставлявших такие визы за взятки. Попутно, кстати, выяснилось, что большинство торгующих на рынке граждан КНР не является этническими китайцами. Это были корейцы из провинции Цзилинь. Китайские власти разрешали им свободный выезд в Россию и не облагали их товар пошлиной, за счет соседа осуществляя программу поддержки национальных меньшинств.

Китайцев ли, корейцев, — без виз их отлавливали и репатриировали, то есть, сажали в любой поезд, идущий на восток. Через несколько дней «репатрианты» опять появлялись у своих лотков на рынке. Это было все равно, что наказывать плетьми реку. Кроме того, наплыв мигрантов был выгоден – нищий постсоветский рынок насыщался дешевым ширпотребом.

Да и ехали не только «челноки». На разных промышленных объектах обосновались сплоченные и трудолюбивые китайские бригады. Я был в одной из них, работавшей на известном оборонном предприятии. С добродушным ее начальником Хо Чиншу долго беседовал в их пропахшем чесноком и соей общежитии. «Дядюшка Хо», профессор Пекинской академии физической культуры, отлично говорящий по-русски, сентиментально вспоминал студенческую молодость в Питере, рассказывал, как живет бригада. На другой день он, холодный и мрачный, явился в редакцию моей газеты требовать «опровержения клеветы». Я выразил недоумение – материал не был еще даже написан. Но оскорблением был вышедший в тот день его анонс: «Гастарбайтеры из Поднебесной Империи». Нельзя называть их рабоче-крестьянское государство империей, и все тут!..

«Дядюшка Хо», разумеется, боялся кары от своего начальства из органов госбезопасности. Практика обычная – все такие бригадиры работают на разведку. В одной деревне под Минусинском мы с фотографом вошли во двор старого дома, где колхоз поселил бригаду китайских рабочих. Несмотря на то, что нашему визиту предшествовал звонок из районной администрации, встретили нас настороженно. Четверо крепких китайских парней, не глядя в нашу сторону, аккуратно блокировали нас со всех сторон. В тяжелом молчании мы простояли несколько минут, пока на пороге дома не появился «товарищ Ван». Он бросил парням несколько отрывистых слов, и они тут же расступились. Уж не знаю, за кого он нас принял, но был предельно откровенен, поведал всю свою нелегкую биографию: во время войны работал на японскую разведку, потом был перевербован НКВД…Теперь, надо думать, для родных органов старается. В бригаде – сплошь нелегалы, да кто в деревне документы спрашивает… Колхозное начальство радо до смерти, что есть кому капусту убрать. Тем более, люди тихие, дисциплинированные. Будешь тут дисциплинированным, если денег на руки не дают, а получат они их только в Китае, и ровно столько, сколько скажет «товарищ Ван». И колхозное добро берегут: как-то полезла местная бабка воровать капусту, избили до смерти.

Сегодня положение с китайцами в Красноярске как-то стабилизировалось. Их зарегистрировано там около пяти тысяч, но на деле раза в два больше. Немного для миллионного города. Однако укоренены крепко. Когда-то самый бедный рынок на окраине, куда их вытеснили из центра среднеазиаты и кавказцы, стал популярнейшим среди горожан китайским «Полем чудес». Выкупили они и жуткий долгострой в центре, за который никто не хотел браться – теперь это помпезный «Китай-город». Оба рынка – настоящие чайнатауны: днем китайцы там торгуют, а ночью спят в контейнерах и подсобках. В Красноярске вышла первая в России газета на китайском языке.

В мире и порознь

Да, китайцы обладают талантом укореняться на любой территории, создавать там почти независимые от местных властей общины. Это похоже на то, что в этнологии называется «ксения» — группа представителей иного этноса замкнуто живет среди аборигенов. Примерно так жили до революции немцы в Петербурге. Но китайцев слишком много! Плотность населения в России – восемь человек на один квадратный километр, в Китае – 130. И куда они пойдут от своей тесноты?..

Так что же, теперь неизбежная война, свирепое этническое противостояние? А как же глобальное партнерство, геополитический союз, инвестиции в российскую экономику, дешевая рабочая сила? От всего этого, конечно, не уйдешь никуда. Но опять следует вспомнить великого евразийца Льва Гумилева, неоднократно повторявшего: «Опыт истории показал, что с китайцами лучше жить в мире и порознь». И еще: «Изучать чужой, опыт можно и должно, но следует помнить, что это опыт чужой». Да, с ними можно сотрудничать, восхищаться их культурой, учиться здравому смыслу и трудолюбию. Но в своей стране необходимо держать китайские общины в жестких рамках чайнатаунов, не давая проникать в тело нашего этноса.

История показывает, что расширение Китая за пределы своей территории в конце концов сходит на нет, будто этот народ не в силах выйти из изначально очерченного круга Поднебесной. Так было и во II веке до нашей эры, и в VIII веке нашей. Правда, тогда китайскую агрессию остановили кочевники, хунны и тюрки. А, согласно доктрине евразийства, Россия является прямой наследницей этих великих степных империй.

Фото: https://www.novoye-vremya.com