От «лести идольской» — к великому искусству: история русского театра в материалах Президентской библиотеки

2019 год объявлен в России Годом Театра. Надо отметить, что театр в России – явление уникальное и самобытное. По сути – феномен. Аналогов в мире ему нет. И если его история последних десятилетий известна достаточно хорошо, то истоки, уходящие в глубь веков, по-прежнему остаются для многих белым пятном. Устранить его можно, обратившись к фонду Президентской библиотеки, который содержит электронные копии уникальных изданий, посвящённых исследованию русского театра.

Основы отечественной драматической сцены начали закладываться ещё в эпоху Средневековья. Об этом можно прочитать в раритетной книге А. С. Архангельского «Театр до-Петровской Руси» (1884), которая доступна на портале Президентской библиотеки: «В древнерусских народных играх, обрядах, празднествах, в разнаго рода древнерусских забавах и увеселениях – во всей этой „лести идольской“ – лежали богатые зачатки безыскуственнаго народного театра».

Первыми актёрами российского театра были деревенские жители, которые отличались от односельчан лишь тем, что любили выступать на публике и умели развлекать. Вот что пишет об этом А. С. Архангельский: «В пирующих, пляшущих… мужиках – перед нами выступает местный народно-бытовой элемент. Правда, представители деревенскаго населения выступают перед зрителями в не совсем завидной роли; но уже один тот факт, что их пригласили на свадьбу, что они пируют на сцене, перед зрителями – является весьма знаменательным. Зрители переносятся в среду мужиков; среда эта считается достойной внимания…»

В то же время П. О. Морозов в своём исследовании «История русскаго театра до половины XVIII столетия» (1889) подробно рассказывает о своего рода зачатках драматической постановки. Это были различные песни и пляски по случаю какого-нибудь значимого события: «У нас на Руси первых признаков появления драматическаго элемента в словесности следует искать в культовом обряде и сопровождающих его песнях, и вместе с тем – в играх, в которых мимический инстинкт, всякому человеку присущий, находит выражение в действии. Таким образом, в сохранившихся до нашего времени народных обрядах, в народных праздниках, гаданьях, хороводных играх и т. п. мы видим присутствие более или менее значительной доли драматизма, видим не только диалог (сам по себе ещё не составляющий драмы), но диалог в соединении с поясняющею его мимикою, с действием, рассчитанным на зрителей».

П. О. Морозов также подчёркивает, что уже в те времена участники подобных обрядов нередко носили костюмы – совсем как театральные актёры в будущем: «Обычными и наиболее распространёнными у нас типами ряженья являются фигуры животных – волков, лисиц, журавлей, в особенности же медведя и козы; далее мужчины рядятся женщинами и наоборот; рядятся разбойниками, цыганами, чертями».

В книге В. Всеволодского-Гернгросса «Краткий курс истории русского театра» (1936), которую также можно найти на портале Президентской библиотеки, говорится о первых «профессиональных» актёрах – скоморохах: «Ещё до развития в России театра носителями „актёрского“ искусства в старой Руси были так называемые скоморохи – балагуры-весельчаки, в одно и то же время игравшие на музыкальных инструментах, сказывавшие исторические песни и сказки, плясавшие, водившие кукол и учёных медведей и т. д. Они были душою всех праздничных собраний, особенно святок, масленицы, свадеб. В скоморошьем репертуаре видное место занимали примитивные диалогические сценки увеселительно-сатирического характера, являвшиеся непосредственным родоначальником игр-комедий и так называемой „народной драмы“».

Уже давно стало определённой нормой условно разделять историю на две эпохи – до и после воцарения Петра Великого. Однако в случае с театром такое деление будет не совсем справедливым. Ведь привычные нам очертания русская драматическая сцена мало-помалу стала приобретать уже при деде императора-преобразователя Михаиле Фёдоровиче, то есть в начале XVII века. В. Всеволодский-Гернгросс рассказывает: «Первый же Романов в год своего избрания на царство (1613) отдал приказ о сооружении особой „Потешной палаты“ – родоначальницы наших театральных зданий. Потеха на языке XVII века отождествлялась театру: потешными ребятами назывались комедианты».

Следующий виток развития пришелся на царствование отца Петра I – Алексея Михайловича Тишайшего. В вышеупомянутой книге «Театр до-Петровской Руси» (1884) описывается убранство типичного для того времени театра: «Сцена помещалась на высоком помосте, обитом красным сукном, и украшалась ёлками. Самый театр был построен в виде полукружья: перед сценой возвышалось царское место, обитое красным сукном, а за ним галлерея с решётками для царскаго семейства; около галлереи полукружием стояли лавки для высших сановников; для прочих были устроены места по бокам… Оркестр состоял из органа, труб, флейт, скрипки, барабана и литавр».

И всё же, отмечает автор, в те годы театр в основном был развлечением для высших слоев общества, то есть фактически был придворным. Но постепенно он расширял свое влияние, и удержать его в привычных рамках было уже сложно: «Представления шли непрерывно; они давались в царском селе Преображенском, в потешном дворце, устроенном Алексеем Михайловичем, или в частных домах знатных лиц, например в доме боярина Артемона Сергеевича Матвеева, или в тереме царевны Софьи. С учреждением, в 1685 году, в Москве Заиконо-Спасской Академии, – в ея стенах, по примеру западных академий, также стали даваться студентами театральныя представления ежегодно два раза, – с целью приучить воспитанников „к честной смелости“».

Мощный импульс развитию русской драматической сцены дал, конечно, Пётр I. По замыслу императора, театр должен был стать доступен каждому и служить инструментом европейского просвещения. Об этом можно прочесть в раритетном издании «История русскаго театра» (1914) под редакцией В. В. Каллаша и Н. Е. Эфроса: «Ни в одной стране театр не играл такой роли, как в России. Если для „тишайшего царя“ театральныя представления были только придворной забавой, „жалостной“ или „прохладной“, то для его сына, великаго Преобразователя, они уже сделались могучим средством проведения европейскаго просвещения в некультурную русскую среду».

Но для этого требовался настоящий театр – такой, каким он был в Западной Европе. «В 1701 году кукольный комедиант Иван Сплавский был отправлен в Польшу, в Данциг для найма целой труппы драматических артистов. Наряду с основными требованиями, предъявляемыми театром к приглашённым актёрам, учитывалось и то, чтобы актеры были „понятными“ русской публике. Однако приехавшая немецкая труппа некоего „знатного в тех (т. е. театральных) науках звычайного“ принципала Ягана Кунста могла играть только по-немецки. Поэтому тотчас же Кунсту были отданы русские ребята в обучение. Пётр сделал театр Кунста не придворным, а публичным, что резко отличает этот театр от театра его отца и его преемников», – пишет В. Всеволодский-Гернгросс в «Кратком курсе истории русского театра» (1936).

С тех пор российская сцена стала стремительно набирать обороты, превращаясь в один из лучших образцов мирового театрального искусства. Авторы-редакторы «Истории русскаго театра» в начале XX столетия отмечают, что «ученик» очень быстро превзошёл своего «учителя»: «Развитие русскаго театра шло быстрым темпом. Он – самый юный в семье европейских театров. Он только начал слагаться в стройную форму, когда некоторыя западно-европейския сцены уже достигли высокой степени совершенства, имели и гениальных драматургов, и замечательных актеров, и тонко разработанныя теории сценическаго искусства. Но, начав жить значительно позднее других, русский театр во всех его слагающих частях, и в драматургии, и в искусстве актера, и в обстановке спектакля, развивался с такой напряжённостью и быстротой, что успел к нашему времени сравняться с западно-европейским театром в глубине и красоте своих достижений, а в иных отношениях, быть может, даже возвысился над ним, как об этом свидетельствуют большие успехи русского театра за границей, и как это многократно признавали сами сценические деятели и критики Запада».

А главное отличие русского театра, говорят В. В. Каллаш и Н. Е. Эфрос, – его место в жизни нашей страны: «Русский зритель шёл в театр не только за эмоциями чисто эстетического порядка: в нём он искал и находил ответы и на иные запросы, в том числе общественные. „Театр-школа“, „театр-кафедра“: эти определения особенно подходили к русскому театру. Это поставило в России театр в положение совершенно исключительное, придало ему чрезвычайно важную, ответственную и сложную роль, определило некоторыя, совершенно особыя, черты в его облике».

 Источник: Пресс-служба Президентской библиотеки

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *