Современники Иоанна Кронштадтского яростно о нем спорили. В народе его любили и почитали, а либеральная интеллигенция считала черносотенцем и реакционером, символом мрачного самодержавия. Консерваторы его уважали, но не всегда понимали. На переломе XIX-XX веков, когда Россия стремительно развивалась, шел бурный процесс модернизации, когда настало время банков, заводов и фабрик, быстрых капиталов, человек, явивший в своем служении настоящую церковную жизнь, как он сам говорил, «жизнь во Христе», был явлением исключительным.

У него был дар любви, которую он получал в ежедневном причащении, в ежедневном служении литургии, и которая выражалась в его готовности каждую минуту своей жизни и каждой своей копейкой послужить ближнему.

Он родился в 1829 году в Архангельской губернии в семье сельского священника, сам стал священником, как все его предки на протяжении 350 лет, и 53 года прослужил в Андреевском соборе Кронштадта, бывшего тогда местом административной высылки «асоциального элемента». После службы ходил по домам бедняков, нянчил детей, пока мать стирала, помогал деньгами, увещевал пьяниц, раздавал все свое жалование, а бывало, отдав и сапоги, приходил домой босой.

Кончилось тем, что сослуживцы — духовенство Андреевского собора — стали хлопотать, чтобы жалованье отца Иоанна как священника выдавали не ему, а его жене. Их ходатайство было удовлетворено, но отец Иоанн начал преподавать Закон Божий в Кронштадтском реальном училище, и плату за эти уроки, считая ее уже полностью своим достоянием, раздавал бедным.

Если его звали к больному ночью, он тотчас одевался и ехал. За эти поездки к больным и за молебны об их исцелении отец Иоанн не только ничего не просил, но вообще не думал о получении какой-либо платы.

Но прожив так 17 лет, он понял, что сколько он ни раздает кронштадтской бедноте, это коренным образом не меняет ее материального положения. И отец Иоанн создал «Дом трудолюбия» — целый город, полный самой кипучей, разносторонней и осмысленной деятельности, где каждый желающий мог получить простую работу, пищу, небольшую плату и ночлег, где были бесплатные школы для бедных, амбулатория, библиотеки, женская богадельня, детские приюты.

В своем воззвании к общественности он писал: «Всякий ли додумывается до настоящей причины такого множества бедных в Кронштадте? Вероятно, многим или некогда было вникнуть в истинную причину этого зла, потому что всякий преследует свои житейские цели, свои удовольствия, или многие останавливались на той мысли, что нищета — неизбежное зло всех городов, не исключая, конечно, и сел… Не гнушайтесь, ведь это члены наши, ведь это братья наши, хотя и непривлекательные по наружному виду… В чем же дело? — спрашиваете вы. В том дело, чтобы всему… обществу, духовному, военному, чиновничьему, торговому, мещанскому образовать из себя попечительство или братство при разных церквах… и соединенными силами заботиться о приискании для нищих общего жилья, рабочего дома и ремесленного училища».

Его знала вся Россия, почитала царская семья. Многие считали его святым чудотворцем, по молитвам которого исцеляются больные.

Остро переживая политические и военные поражения России, он считал их причиной маловерие и недальновидность Николая II, его потворство неверию и богохульству и грехи народа и постоянно писал и говорил об этом, умножая число своих недоброжелателей, особенно среди интеллигенции.

А что говорили те, кто попадал в Кронштадтский собор, когда литургию служил отец Иоанн? Вот одно из таких воспоминаний: «Я был и Кронштадте по делу в 1895 году. Я много испытал; растерял веру, озлобился. Ни в храме, ни в молитве искать примирение мне и в голову не приходило.

В Кронштадтский собор я зашел просто от нечего делать. Меня пропустили вперед, благо народу было немного. С первых же слов меня покорила живая вера в пастыре… «Христос посреде нас», воскликнул он, и я почувствовал, что Христос пришел, что мне Его именно нужно, Его близости недоставало для спасения в этой сутолоке жизни. «Со страхом Божиим приступите»… «Со страхом»… Да, стало страшно, а нужно приступить… Нужно. Там жизнь… Я было двинулся к чаше почти инстинктивно, по вспомнил, что нужно «говеть», готовиться, что я не приступал к чаше десятки лет. Я отступил назад и заплакал. После обедни отец Иоанн сам подошел ко мне с вопросом: «Ты несчастен, тебе больно?..» А через два дня я уехал верующим, счастливым, освященным Святыми Тайнами. Подите туда. Там всякий уверует «и возродится».

Отец Иоанн Кронштадтский в истории церкви — явление необычайное. История церкви знает много подвижников и молитвенников, но никогда подвиг молитвы не совершался в таких условиях — посреди жизни мирской, — в каких совершал его Иоанн Кронштадтский.

Его современник святитель Феофан Затворник полагал, что такой подвиг не может и не должен совершаться в миру. Он уверял, что подвиг в миру ведет к катастрофе, что между миром и подвижником должна быть какая-то среда, не вполне отрешенная от мира и не вполне мирская, каковой и являются обычные общежительные монастыри.

Но отец Иоанн остался в миру, дав нам образ пастыря, а не монаха, совершающего свой молитвенный подвиг в мирской жизни.

Он обладал исключительной верой. Он без всяких сомнений и колебаний верил в Спасителя и в святое Евангелие, и вера эта была его родной и вечной стихией, истинным ведением, а не простым холодным знанием.

Скончался Иоанн Кронштадтский в 1908 году и был похоронен в крипте Иоанновского монастыря на Карповке в Петербурге. Почитание его как великого молитвенника, чудотворца и прозорливца, начавшееся еще при жизни, после смерти еще больше распространилось и не прекращалось ни в советской России, ни в русской эмиграции.

Когда, согласно секретному постановлению Петроградского губисполкома от 19-23 мая 1923 года, монастырь предполагалось закрыть, поступило два ходатайства о переносе мощей. Власти почувствовали реальную угрозу появления новой чтимой святыни и приняли решение усыпальницу замуровать.

В 1964 Иоанна Кронштадтского канонизировала Русская православная церковь заграницей, а в 14 июня 1990 года – РПЦ.

.