Виктор КИРЮШИН 
Москва

СКРИПАЧ
Где точит берег невысокий
Густая тёмная вода,
На струнах высохшей осоки
Скрипач играет иногда.

.
Смычок невидимый взлетает
В озябшей маленькой руке,
И, невесомая,
Не тает
Снежинка на его щеке.

.
Но услыхать мотив нездешний
Не всем дано, и потому
Лишь опустелая скворешня
Внимает с берега ему.

.
Наивно требовать оваций,
Но даже зная, что почём,
Невыносимо оставаться
Неоценённым скрипачом.

.
И он задумается грустно,
Иронизируя незло,
Что лишь сочуствие – искусство,
Всё остальное – ремесло.

.
СОЛОВЕЙ
Сколько их
Под этой звёздной сферой –
То правее трели,
То левей…
Говорят, он маленький
И серый,
В зарослях поющий
Соловей.

.
В темноте
Почти бессильно зренье,
Но глубок
И осязаем звук.
Ни к чему
Цветное оперенье
Этой песне
Воли и разлук.

.
Ничего не знаю совершенней.
Слушаю –
Живую воду пью!
Никаких особых украшений
Русскому не надо соловью.

.
ПОСЛЕДНИЙ СНЕГ
Летит, прогнозами нечаемый,
Из галактических прорех
Неосмотрительно отчаянный
И обречённо-поздний снег.

.
Над городами и над пашнями
Уже весенними вполне
И эта дерзость бесшабашная,
Необъяснимая,
По мне.

.
По мне,
Поскольку откровения
Невыносимо серых дней
Не стоят одного мгновения
Полёта к гибели своей.

.
МИГРАНТЫ
Тумана пелена
Окутала полмира.
Кремлёвская стена
Едва видна с Памира.

.
В Хороге дождик льёт,
Взволнованный и гулкий.
Таджики долбят лёд
в Армянском переулке.

.
О, несравненный век,
Чудны твои дороги!
С утра метёт узбек
У хмурой синагоги.

.
Меняя унитаз
Грузинам на Хованке,
Мыкола из Черкасс
Грустит о вышиванке.

.
Иззябнувшим леском
На дачу к дяде Ване
Торопятся гуськом
Умельцы-молдаване.

.
Империи финал…
Кому теперь пеняем?
Интернационал
Уже неотменяем.

.
КАЛЕНДАРЬ
Что там нынче на дворе –
Детство, отрочество, старость?
Два листка в календаре,
Неоторванных, осталось.

.
Две случайных запятых
На краю, а не в начале.
Два мгновенья золотых
Для надежды и печали.

.
Суматошной жизни бег
По канатику над бездной…
И струится белый снег
С тихой родины небесной.