Николай ТРОПНИКОВ
Санкт-Петербург
Об авторе:
Родился 14 ноября 1942, в п. Нарчуг Вилегодского р-на, Архангельской области.
Окончил Институт физической культуры им. П.Ф. Лесгафта (1966) и философский факультет ЛГУ (1973).
Первая публикация рассказа – в 1978 г. в журнале «Аврора». Печатался в журнале «Новый мир», в коллективных сборниках.
Автор сценариев документальных фильмов «Мираж», «День поминовения», «Отец», «Тотьма», «Ангельский чин» и др., снятых на киностудии «Леннаучфильм». .
Публиковался в журналах «Новый мир», «Аврора», «Юность», «Молодая гвардия»
Член Союза писателей России с 1992 г.
БЕЛОЕ РАННЕЕ
Рассказ
В первое мгновение мне почудилось, что выросла она не на земле, а только что опустилась с воздуха. Как большая белая птица села на воду, еще на подлете мельком окинула заводь среди кустов сирени и, довольная и собой, и местом, начала укладывать еще чуть приподнятые крылья и охорашивать перышки, уверенная, что здесь она в полном уединении…
Именно в это мгновение я ее, кажется, и застал, выйдя на перекресток двух узких тропинок в глубине больничного сквера…
Весна только начиналась. Молодые почки, обсыпавшие ветки деревьев, уже пищали, как воробьи, набившиеся в кусты. Сухо, даже как-то особо строго, держались старые дубы. Словно метлы, воткнутые в землю черенками, стояли вдоль главной дорожки сквера подстриженные тополя…
Она же ослепительно светилась, так что я невольно зажмурился. Это было деревце черемухи…
Белые тяжелые гроздья облепили каждую ее веточку так, что ни листьев, ни самих веток почти совсем не было видно: словно это не дерево, а завиток метели, плеснувший в лицо. Я не разглядел на нем ни одного не распустившегося цветка, словно все они созрели в одно и то же время и по чьей-то команде мгновенно – не то чтобы распустились, – а как бы выплеснулись наружу, осыпав всю крону сразу…
Деревце было маленькое и внутри его будто бурлило. Казалось, если сжать ствол в руке, на коре появятся вмятины, а на пальцы выбрызнет сок, как из переспевшей груши…
Похоже было, что черемуха расцвела впервые и так обнаженно радовалась не знакомому ранее состоянию, что и смотреть на нее было неловко… И в таком же смущении, казалось, шептались между собой и соседние деревья, тревожно качаясь на ветру: «Ох, девонька, рановато ты вырядилась…»
Вдруг закачалась и черемуха, будто услышав этот шепот и почувствовав, что она не одна, что на нее уже давно смотрят, и заволновалась: и польщенная вниманием, и стесняющаяся, и ревниво оценивающая каждый взгляд, замеченный на себе, – мне показалось, как Наташа Ростова на первом в своей жизни балу… И ликовала, светясь на солнце белыми гроздьями… И вдруг, словно что-то осознав, замерла, как обнаженная купальщица, не зная, что делать – бежать ли быстрей в воду? или одеваться?.. И хотела будто сорваться с места, взлететь, или спрятаться?.. И, так и не решившись ни на что, прикрылась наспех схваченным платьицем и, чувствуя, что убегать поздно, да и некуда, растерянно замерла на открытом берегу…
И тогда отвернулся я.
