Екатерина АЛЕКСЕЕВА

Стерлитамак, Республика Башкортостан

Об авторе: 

Родилась 4 ноября 1981 года в городке Воздвиженка Уссурийского района Приморского края. Публиковалась в газетах «Стерлитамакский рабочий», «Стерлитамак-неделя», в журнале «Бельские просторы».

Дыхание

рассказ

Лето было. (Вычеркнуто.) В то лето… (Вычеркнуто.)

Лето было зеленое, конечно. И будто растворенное в мутном стекле немого зноя. Долгожданные дни сначала тянулись недоверчиво в солнечном мареве горизонта, потом глотали друг друга, торопясь выгореть короткой встречей. «Не выживет. Она бы не выжила». Однажды, очень надолго задержав дыхание, лег — помнил — на перебирающее мелкими камешками, щекочущее родниками дно, смотрел. Свет был мокрый, разливался весь сразу, и в то же мгновение его жадно впитывала глубина над ним, и его кожа — чувствовал это кончиками пальцев, — и его глаза. Что-либо переставало происходить. Звуки выворачивались и очарованно разрывались. Слышал только глухое и тяготное движение воздуха, обтекающее тело, словно душистое масло.

Долго это терпеть было нельзя, невозможно: покой обволакивал и связывал так крепко, что не чувствовались струйки песка меж пальцев выталкивающих наверх рук.

Если долго вглядываться… (Вычеркнуто.) Это не было бездной, даже когда воздух и свет были прозрачны и лишены равновесия, когда стоял, по колено в июльском густом мороке, по ту сторону. Помнил и это. Вдруг возникало столько себя, разных: ворчливого неба, но не глубокого и не жадного, завораживающей травы, дурманящей земли, липкого света, пронзительных голосов, влекущего ветра, близкой птицы… — что удивительно, как цепко нужно было всё удерживать, чтобы не рассыпаться. Попробуй ослабить хватку!

Но глаз своих в тот миг рассмотреть нельзя было. А хотелось. Отчего-то думалось, что так можно увидеть весь мир сразу и без остатка.

Сделать всё нужно было так, знал. С тех самых камешков. И — когда свет упал, но ещё ощутим, ещё лёгок…

«Не настоящая? Настоящая бы не выжила…» Умел не дышать. Дышать — там, ветром, ягодой, прибитой тропкой, остановившимся вечером — было томительно и грустно. А тут легко было не дышать.

Сколько прошло времени? Она оказалась неожиданно совсем рядом. Первым – ещё даже не увидел — почувствовал прохладное движение где-то прямо за головой. Робкий, но сразу горячий, утренний свет оставлял бронзовые и старого золота пятна в матовом пространстве глубины. Едва касаясь тела, из ниоткуда появлялись встревоженные и любопытные пузырьки… Перед глазами провело чем-то мощным и острым на вкус — хвост! Мир замер, как натянутый плат, весь изогнулся — и окатил сначала неясной тишиной, потом вселенским теплом и восторгом. «Настоящая?» Не выпускал её из себя. Теперь как отпустить?

Мир ещё покачивало. Серебристо вздымалось раскрещенное небо (откуда-то помнил, что есть ещё небо). Родники пели — как они пели! Вечернее, гладкое солнце звенело мотыльками бликов. Пузырьки оглушали. Сочился песок меж рёбер, выталкивающих наверх.

«…азала: вылезай сейчас же!?» — хлынуло в лицо, глаза обожгло ярким. За спиной раздался жуткий звук, будто тебя бьют головой о нечто широкое и зыбкое, — плеск.

«Ещё два раза нырну, мам!» — гулко отозвалось в голове.

Капли на его теле следовали неведомому закону. И он видел.