Андрей ДЕМЬЯНЕНКО
Санкт-Петербург
Сказка про Ё
Посмотрела она в зеркало… Не клёво! Ну, что это за украшение над головой, даже под шляпой не спрятать! Сама красивая, аккуратная, фигуристая, а сверху – такое! Белиберда какая-то. Если бы красовались, как сережки в ушах, или сбоку, как бантик, чтобы под куртку спрятать, не позориться! Ладно бы снизу висели, можно было бы обувь специальную пошить, не заметил бы никто! Так над самой головой! На самом видном месте! Люди смеются: недобуква!
Смотрела буква Ё в зеркало, смотрела, и скинула две точки с головы. Скинула, в текст спрятала и пошла гулять.
Идёт и не узнаёт ничего вокруг. Вроде тот же самый мир, но какой-то другой.
Ёлки голые стоят, и клён необычный. Берёзы и те скочевряжились. Под деревьями лысые розовые комочки ползают, с сиреневыми кнопками носов.
– Вы кто? – спрашивает буква Ё.
– Фто-фто, мы ежи! – отвечают существа.
Пожала плечами Ё, пошла дальше, глядит кругом, дивится: нет ни жёлтого, ни зелёного, ни чёрного. Чёрный-то букве Ё не нравился никогда, а вот зелёный был любимым цветом. Жаль.
Птицы забыли, что такое взлёт, потеряли лёгкость. Топают по земле зёрна ищут. А зёрен нет, птицы ягоды клюют. Вкусные ягоды. Которые Ё всегда любила.
Собака повстречалась. Хвостик сбоку, лапы все из головы растут. Хохочет.
– Ты кто? – спрашивает Ё озадаченно.
– Я бывший пёс!
– А смеёшься чего?
– Да бегу через ручеёк, а там ёрш! Вот смешная рыба!
Пошла Ё дальше, странный вокруг мир. Необычный. Интересный.
Подумала Ё далёко пойти, но не получилось, только близко можно.
Встретила буква Ё давнего друга. Но только странно выглядел давний друг. Вроде он, а вроде и не он. Какой-то квадратный. Друг был актёром, очень любил ёрничить и обладал неуёмным чувством юмора. А сейчас идёт грустный-грустный не поёт – воет.
Ё бросилась к другу.
– Привет Семён Артёмыч! – кричит.
– Ходи мимо, пока по лысине не получила, – говорит друг.
– Ты чего? – растерялась Ё. – Не узнал что ли?
– Не знаю я тебя! – плюнул в её сторону друг.
Ё опешила, а потом сообразила, что наделала! Ведь если её даже близкий друг не узнал, то что остальные?
А Семён зарыдал без слёз:
– У меня нёбо исчезло, я так его любил языком трогать, а теперь, как не вытяну язык, всё неба коснусь. Бёдра исчезли. И раньше я был вёртким, а теперь неповоротливым стал.
Схватилась Ё за голову и побежала точки искать.
Бегает по тексту, хочет всё обратно вернуть.
Нет точек. Завалились куда-то. Точки в конце предложения есть. Запятые все по местам торчат. Даже многоточия есть. А её точечек родных нет, как корова языком слизнула.
Мечется Ё, свои точки по тексту ищет. Потом нашла вроде двоеточие. Как её точки, только на бок встали. Попыталась Ё из предложения двоеточие выдернуть, не получается, очень крепко сидит. Не отдаёт фраза двоеточие.
Прочитала Ё предложение.
«Случаи, в которых писать букву «ё» необходимо: всё, её, нёбо, лёва, клёво…» И дальше огромный преогромный список с «ё».
А двоеточие вроде на месте, вроде по правилам.
И не её это головной убор.
Села Ё на запятую, плачет. Но и у неё нет слёз, кончились. А без слёз плакать неприятно даже. Смотрит, валяются её точки рядом с соседней запятой. То, что Ё за многоточие приняла, это запятая и её точки потеряшки.
Обрадовалась Ё, вздохнула облегчённо, да и пришлёпнула степлером точки себе на голову, чтобы не потерять ненароком.
Семён тут же зашёл, в своём нормальном виде, смеётся:
– Сон мне приснился, что я бёдра потерял! Чёрти что!
А Ё улыбается виновато – такой переполох устроила – и угощение готовит другу. Мёд в блюдце наливает, да ревенёвого компоту в гранёный стакан и думает про себя:
«Хорошо, что нашла я свои точки. Пусть смеются люди надо мной, главное, чтобы и друг мой смеялся!»
Полезная поэзия
Как человек практичный, я потребляю только полезную поэзию.
Поэзию, которая помогает жить.
Полезность поэзии определяю прежде всего по отклику. Эмоциональному, мыслительному или телесному.
Не для кого не секрет, что есть люди, которые измеряют качественность искусства количеством мурашек, пробежавших по телу. У меня, например, оставшиеся волосы на голове дыбом встают, если я хорошее читаю.
Есть и другие физиологические реакции. Следите за собой. Тело откликается на всё, что происходит вокруг.
Мыслительный отклик – это количество ответных мыслей, вызванных прочтением произведения. Иногда прочитал стихотворение – и тишина в голове такая, слышно, как из носа капает.
А иногда такой шквал, что завидуешь поросёнку, построившему каменный домик!
Но стихотворение вызвавшее шквал – это несомненно прекрасное стихотворение.
Эмоциональный отклик – любая эмоция, спровоцированная прочтением стиха. Улыбнулся – хорошо. Засмеялся – прекрасно. Неудержимо заржал – великолепно. Волшебный отклик. Но очень редкий.
В любом отклике я ценю положительную динамику. Стал ли я умнее, добрее, богаче с прочтением стиха? Стало мне лучше после прочтения?
Стих должен выполнять полезную работу. Если выполняет, значит, задача стиха выполнена.
Да, и мне не нужна поэзия, которая причиняет неудобство или боль. Ведь не будете же вы спать на диване, который колет бока. Или покупать табуретку, на которую и присесть страшно.
Эстетическая составляющая тоже влияет на читателя. Красивая рифма, точная метафора способна вызвать эмоциональный отклик.
Филигранно отточенным стихотворением любуешься, как особенным предметом интерьера, но насколько долго, если в нем не заложена мысленная или чувственная функциональность? Не знаю. У каждого читателя по-разному. С таймером не стоял. Не измерял.
Здесь можно и закончить, но надо сказать, что у разных читателей формируется разный отклик на одно и то же произведение.
У людей свой опыт жизни, свой опыт чтения.
Кто-то и не заметит, что эта скала похожа на слона, стена и стена, которая мешает пройти дальше.
А кто-то вынет эту скалу из своего ботинка и продолжит любование горной грядой, напоминающей дракона, кусающего себя за хвост – уробороса. Вариантов много!
В общем, полезных вам стихов!
Полезной поэзии!
Сделать мир лучше
Моя поэзия началась со стихотворения Дмитрия Мережковского «Одиночество». К тому времени я уже писал неплохие стишки, песенки и рассказики. Но были они моим лицом? Я не знал. Были они моей сущностью? Вряд ли. Увлечение – да, возможно, но моей жизнью они стали чуть позже.
Я прочитал стихотворение Мережковского и понял, что больше не одинок. Понял, что на Земле есть еще люди, мыслящие похожими категориями. Я понял, что у меня есть единомышленники.
На тот момент «одиночество» – это единственный спасательный круг в море обыденности, так мне казалось тогда. Казалось, потому что я многого не замечал, и не хотел замечать… Только недавно мир заполнился средствами спасения: здесь есть шлюпки, лодки, спасательные круги, кипы пенопласта, плоты, есть корабли, эскадры. Да и сам я отлично плаваю, а на земле ловко держусь на ногах. И умею ходить по воде.
Стихотворение было инициацией.
Но к пониманию, что поэзия – это инструмент по изменению Мира, я пришел только сейчас.
Около двадцати лет прошли в поисках форм и содержаний, в поисках смыслов.
Я стараюсь писать так, чтобы от моих произведений становилось хорошо. Чтобы внутри человека – читателя ли, зрителя ли зажигалась свеча. И тогда, даже в самые темные времена, у нас будет свет.
Я пишу так, чтобы стихотворение отозвалось сначала во мне. Ведь если этого не произойдет, то как убеждать людей в своей вере, в своих смыслах? Каждое стихотворение – камертон, настраивающий человека на определенный лад. И читая людям, я часто вижу отклик, взгляды теплеют, на лицах появляются улыбки – Мир становится лучше.
Кстати, каждый человек может сделать Мир лучше.
Это просто: надо рассказывать о красоте, дружбе, любви – о прекрасном, и тогда не останется времени для разговоров о плохом. Ведь если говорить о войне и болезнях, то понятия множатся. Множится всё, о чем говорят. Это происходит, если говорить о хорошем. Если поменять ракурс, если посмотреть на Мир немного по-другому и говорить о мире, о выздоровлении, то становится больше мира и красоты.
Каждый может сделать Мир лучше, выбирая, что писать, о чем говорить.
Очень долго подбирался к мысли, что поэзия – средство воздействия на сознание, средство пробуждения мыслей и чувств. Мне пришлось пройти долгий путь до полной откровенности в стихах, до естественной обнаженности.
И только теперь я понял, что поэзия – это созидание. Каждый человек хочет оставить свой след на Земле. Каким будет этот след, зависит от решения индивида. Только в литературе можно создать миры без строительных материалов. Я создаю миры, в которых приятно жить. Радость, удобство, благостность, уют, счастье – составляющие моего Мира. И счастье, которое не зависит от других людей, побочных факторов, независимое счастье. Счастье само по себе.
А еще поэзия – это и средство изучения Мира. Я могу с легкостью изучать тот же уют, или благонравие. Вот посмотрите, как изучена в стихах боль, скорбь, несчастная любовь, все оттенки серого и черного. Писатели их изучали долго. Пришло теперь время изучать радость, счастье, яркие цвета.
Каждый человек хочет быть счастливым. Перед писателями непаханная целина изучения хороших эмоций и возвышенных чувств.
Конечно, управлять низменным легче. Причинить боль намного проще, чем доставить удовольствие.
Люди знакомы с теорией и практикой несчастий и страданий. Подвалы изучены, рассортированы черти, составлена подробная карта ада. Пора приниматься за Рай, пора приниматься за счастье.
Каждый человек хочет быть счастлив. Первые докопаются до истин мыслители. А мыслит чаще всего поэт. Поэты много думают. Они обдумывают создание Миров. Они обдумывают созидание, то, чем мы схожи с Богом. Можно это отрицать, можно это обругать.
Ругать просто. Причинить боль просто. Для этого не надо думать.
Поэзия – это поиск решения.
Поэзия – это ключ к новому.
И поэзия – это движение.
Я смотрю на друзей-поэтов, которые развиваются, стремятся к духовному, выступают. И многие их тексты мне близки. Я не одинок. Я понимаю, насколько я – часть поэзии. И я не одинок в этом. Я не играю в одиночество. Я не пишу одиночество, но я пишу любовь, дружбу, понимание. И надеюсь на то, что какой-то человек, прочитав или услышав мои тексты, поймет: одиночества не было, нет и не будет, а есть другие восхитительные вещи.
Иногда ты должен побыть один,
услышать, что молот крови забивает сваю сердца
в пространство жизни,
укрепляя фундамент веры.
Смотри чертежи, сверяйся –
дом уже торчит из твоей головы,
и над ним кричат чайки,
заглушая сердца громадный «бздынь».
А над чайками растет небо,
а от криков звенит тишина.
Свая сердца сидит крепко,
разрастаясь в великий храм.
Аффирмация
Поэты, будьте ответственны, внимательней относитесь к словам!
Любое слово – это энергетический заряд. Правильно выстроенная фраза увеличивает мощность заряда в несколько раз.
Стихотворение – это термоядерный заряд!
Используйте её правильно! Ведь энергию можно использовать во вред и во благо.
Вы же знаете, что такое аффирмация?
Аффирмация – это положительное утверждение, краткая фраза самовнушения, создающая правильный психологический настрой.
А теперь представьте, что любое стихотворение – это аффирмация.
И влияет она не только на автора, но и на читателя. Чем больше читателей заражены этой аффирмацией, тем более она действенна. Срабатывает эффект эгрегора.
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный».
Что мы имеем? Пушкин – наше всё. Памятники Пушкина повсюду. Это, наверное, один из немногих поэтов на планете, который настолько медно, бронзово, чугунно растиражирован.
«Настанет год, России черный год, когда царей корона упадет…» (Михаил Лермонтов). Комментарии излишни.
«Не бывать тебе в живых», – написала Анна Ахматова за несколько дней до расстрела Гумилёва.
«Я умру в крещенские морозы…», – пророчествовал Рубцов.
Вспомните, когда он умер?
«И смеха нет». (Саша Черный).
А я думаю, чего это так мало искреннего хохота?! Саша Черный накаркал.
Это знаменитые примеры, и таких предсказаний – море!
И если смотреть на историю литературы, то трагедий и предсказаний дурных в ней больше. Оно нам надо?
Плохое предсказывать легче или о катастрофах думать приятнее?
Теперь смотрим на современных поэтов.
«Ты говоришь: «Дыра на дороге. Заделать надо».» (Джамиль Нилов)
Дорог в России не было, нет, а теперь благодаря Джамилю и не будет в ближайшее время. Будет говорильня одна.
«Буря. Сказать по правде, кроет, не утихает. Мама рвала тетради: «Не проживёшь стихами».» (Анна Ошарина).
Вот откуда на планете непогода, вот почему поэтам не платят.
Виктор Коншаков: «После смерти нет ничего».
А я думал, жизнь бесконечна. Надеялся на жизнь вечную.
Вадим Смоляк: «Смерть – это вместе, а жизнь – это врозь».
Ааааааа! Вадим! Одной строчкой убил любовь, дружбу, семейственность, прекрасное общение!
Адамский: «Руки-ноги становятся ватными, головешкой чадит голова. По стеклу расползаются пятнами нездоровые, злые слова».
Вот как с таким самочувствием творить добро?
И даже Алексей Комаревцев утверждает: «Наши спины довольно стандартны, неприметен любой экземпляр».
Остриг всех под одну гребенку, покрасил одним цветом.
Мы все умрем… (Андрей Демьяненко). Демьяненко? Так это же я! Ааааааа! И я мог такое написать?!
Как я посмел?
Это выбросить!
Срочно найти другое!
«Я не жду стихов, но они прилетят».
«Меня постоянно тянет улыбаться».
«Места здесь нет для плача» (хотя эту сточку лучше переделать так: места здесь много для смеха).
«Погружаюсь в ежесекундные чудеса».
«Они ведут в нужную сторону».
С таким настроем ещё можно пожить.
А вы? А что пишите вы? Что вы читаете?
Что творите?!
«Взойдет она, звезда пленительного счастья?»
Почему бы не предсказывать хорошее?
Ведь аффирмация – это по определению хороший настрой.
Читайте хорошие стихи, которые делают вашу жизнь лучше.
Поэты будьте внимательны к словам.
Хорошего вам дня!
Герои Нового Времени
– «Наша великая война – это война духовная, а наша великая депрессия – это наша жизнь», – процитировал Любомир строки любимого своего фильма.
Я улыбнулся:
– Любомир, я тоже люблю этот фильм, но я больше не хочу воевать! Нет никакой войны! Началось время созидания. Без депрессий и нытья.
– То есть я не подхожу для твоих целей?
– Не знаю… – я пожал плечами. – Просто все мои друзья знают, я могу пропадать на несколько лет, а потом мы встречаемся, общаемся, словно вчера расстались.
– А ты помнишь, как мы познакомились в театре и затеяли этот розыгрыш? Ты становился мной, а я играл тебя! Мы даже могли быть друг другом!
– Помню. И тогда это считалось естественным.
Мы сидели с Любомиром на поребрике перед воротами огромного парка. В глубине парка пряталось серое многоэтажное здание. Туда отправлялся Любомир.
Вернее так: туда отправлял его я.
Имею ли я право?
«Это все равно, что родителей отправлять в дом престарелых или младенца подкинуть под дверь», – по выражению Любомира.
Мне его немного жаль. Ведь не только я влиял на него, но и он делал меня. Таков закон дружбы.
Заурчала вдали поливальная машина. Она вращала щеткой и, растопырив ладони воды, неотвратимо приближалась.
Я встал и отошёл на газон, чтобы не быть обрызганным, а Любомир остался сидеть. Машина проехала прямо по его ногам. Но он не потерял своего шарма. Костюм остался выглаженным, без пятнышка. Ботинки блестящими.
У выдуманных героев может быть и такое свойство.
– Ты ещё вернёшься ко мне, – жёстко сказал он и отбросил окурок.
Он допил пиво одним большим глотком, смял банку, грохнул ей о мокрый асфальт.
Я поднял окурок и банку, потом выброшу в урну. Я улыбнулся:
– Возможно.
Но нам не по пути. Я бросил курить, завязал с синькой.
Новому времени нужны новые идеи, нужны Герои Нового Времени, вон они ждут меня с той стороны улицы.
Любомир встал и, не глядя на меня, пошел через ворота в глубину парка в Дом Забытых Литературных Героев.
Бабулечки
Все цветы появляются сначала у бабулечек.
Знаете, у любой станции метро они стоят.
В нашей деревне метро, конечно, нет, а вот бабулечки с цветочками есть.
Сначала подснежники появляются у них, а потом в лесу. Сначала ветреница появляются у них, а потом заполняет лесные просторы. Сначала ландыши у них в морщинистых руках прорастают, а потом на лесных опушках.
Волшебник увидел у них охапки цветов редких, рассердился.
Рассердился, превратил бабулек в цветы, которыми они торговали. А правда! Чего это они цветы редкие рвут?
А на следующий день на том же месте проросли другие бабулечки со свежими цветами.
Через неделю утомился волшебник и сердиться, и бабулек в цветы превращать.
А у нас в деревне на главной улице, как, наверное, и у вас в городе, всегда свежие бабульки с всегда новыми букетиками.
Я так думаю, бабулечки эти сами магию освоили, и всегда превращаются сами в охапочки свежих цветочков.
Музей Счастья
Каждый день я думал о «Музее Радости», и каждый день радость моя умножалась.
Обычные, казалось бы предметы, обретали новое назначение.
Будто бы раньше я пользовался жизнью, забыв снять упаковочный полиэтилен.
Каждый день блистал, показывал ширину, глубину и щедрость! Да что там день! Каждый миг!
И радость тоже трансформировалась. Она становилась ощутимее, она становилась щекотнее.
Как старый ботинок становится вдруг хорошим чехлом для фотоаппарата, а старый фотоаппарат, вместо того чтобы пылиться на дне ящика или отправиться на помойку, становится частью визуальной поэзии, переплывает в разряд другого искусства.
Я снова захотел побывать в музее радости. Мне нужно было ещё раз все увидеть, почувствовать и, конечно же, восторженно сжать, потрясти узкую ладонь Макса Черновикова.
Музей был закрыт. То есть от слова «вообще»! Вывеска снята, а дверь закрашена дрянной чёрной краской, заколочена досками крест на крест, как в старых домах. Я припоминаю: в каком-то фильме видел.
Зачем радость-то заколачивать?!
Я возвращался домой и хихикал. Радость закрыть невозможно! Закрытие музея не повлияет на мою радость, не на радость сотен людей, кто побывал в музее.
И тут я увидел «Музей Счастья»!
Счастье сложно не заметить, если ты рад!
Я внёс свою улыбку в «Музей Счастья». Здесь красовались те же самые экспонаты, что и в музее Радости.
Черновиков улыбаясь водил меня от экспоната к экспонату. Я кивал им, как старым знакомым. Вроде те же, но какие-то другие.
– А зачем было переезжать? – спросил я озадаченно, до меня что-то не доходил смысл произошедшего.
– Надо было проверить, как у посетителей музея закрытие отзовется на собственной радости, придут ли они в «Музей Счастья», – отозвался Макс.
– Никак закрытие не повлияло, у меня теперь внутри музей радости!
– Хорошо, – улыбнулся Черновиков.
– А в чем отличие музея радости и музея счастья, только адрес поменялся? – недоумевал я.
– Радость – это короткая эмоция, счастье – длительная. Очень длительная, – глаза Черновиковаа лучились.
Так светятся глаза у счастливых людей. Думаю, нечто похожее происходило и с моими глазами.
«Глаза – источник бесконечного света!» – весело каруселило в голове.
