Елена НОВАЖЕНИНА 

Оренбургская область, поселок Гранитный

Мишка

Рассказ

В Восточном Оренбуржье всегда было много лошадей. Не составляло исключение и село N, ничем особо не отличающееся от других южно-уральских сёл. После того как совхоз развалился, а бывший директор уехал в Европу, распродав награбленное имущество, в селе осталось три лошади. Две из них принадлежали местному пастуху Кирееву, обычные гнедые лошадки, которые часто паслись у дома пастуха. Другая лошадь, а точнее — конь, старый — престарый, доживал свой век на конюшне Павлова Ивана Николаевича, учёного перебравшегося в село из города. Звали этого коня Мишкой. О нём, да и не только и будет этот рассказ.

По шоссе междугородной трассы летел автомобиль, именно летел, иначе сказать нельзя, вынырнувший с полевой сельской дороги. В нём сидели, набившись как селёдка в бочке, пьяные подростки в возрасте от десяти до четырнадцати лет. Такую картину можно довольно часто увидеть в глубинке, где патрульная служба очень редкий гость. Пока родители на работе, в интернете или, да мало ли где, сыночки находят себе занятия, угоняя отцовскую машину. Причём, не важно, сколько этим детям лет, а важно, сколько каждый может достать денег. Если есть деньги или самогонка — ты свой парень, пока. А если что-то случится, тогда уж каждый сам за себя. Последствия таких развлечений бывают плачевными. Они оказались бы роковыми и сейчас, если бы…

Сергей Иванович Павлов, инженер конструктор одного из крупнейших отечественных заводов, наконец — то, получил отпуск. Время было самое подходящее — середина июня.

— Пап, скоро буду дома. Клубнику хоть мне оставил? – спрашивал Сергей у отца по телефону.

А как же, — отвечал Иван Николаевич, — самую отборную. Я тут кое — что перестроил во дворе, приедешь — увидишь, говорить не стану, пусть будет сюрприз.

Сергей ехал по трассе с хорошим настроением. Скоро знакомый поворот на грунтовую дорогу до села N. Вдруг он увидел автомобиль, несущийся на встречу.

— Куда тебя несёт! – закричал Сергей и стал сворачивать на обочину, избегая столкновения. Последнее, что он успел увидеть, были спящие в салоне подростки. Один из них был за рулём, вернее на руле. Он лежал лицом на баранке, свесив руки, рот приоткрыт.

— Пьяные, — мелькнуло в голове у Сергея. Он резко развернул автомобиль, подставив задний бампер. Сергей понимал, что удар будет сильным, но если он не остановит эту машину, мальчишки улетят в кювет, впереди их ждал опасный поворот.

Раздался треск и скрежет, сильный толчок протащил машину Сергея по обочине, потом она упала на бок, но больше не двигалась. Рядом стоял автомобиль с пьяными подростками, которые отделались ушибами и испугом, не понимая, что произошло. Удар пришёлся на правую часть капота и мальчишка за рулём не пострадал. Вскоре один долговязый подросток вышел из машины.

— Э, пацаны, мы кого — то сбили, кажись! – крикнул он своим приятелям, — Диман, резче валим отсюда, пока нас не сцапали! Он, шатаясь, подбежал к машине, столкнул приятеля в сторону с водительского кресла и сел за руль. Разом протрезвевший подросток погнал автомобиль прочь. Мальчишки даже не поинтересовались, что стало с Сергеем. Им было не до него, главное, что бы о случившемся не узнали дома.

— Ну, чего ж ты не звонишь, Серёга, — Иван Николаевич нервно расхаживал по двору с телефоном в руках, — или что — то случилось?! А, как ты думаешь, Мишка?- он погладил коня по морде. Тот понимающе смотрел на хозяина умными влажными глазами. Его ноздри вздрагивали, и всем своим видом он показывал, как разделяет переживания человека.

Сергей пришёл в сознание не сразу. Страшно болела голова, и ломило всё тело. Он с трудом выбрался из машины, правая рука безжизненно повисла. « Перелом», — подумал Сергей, — «как вовремя, весь отпуск прохожу с гипсом».

Вскоре подъехала полицейская машина и служба скорой помощи. Кто – то из проезжающих водителей сообщил об аварии на трассе в дежурную часть.

Сергей позвонил отцу из травмпункта. Успокоил его, как мог. Нужно было добираться домой. Машину оттранспортировали в ближайший полицейский участок, составили протокол и Сергея отпустили.

Вечерело, последний автобус до села N, давно ушел, и Сергей вызвал такси. В травмпункте он уверил врача, что хорошо себя чувствует, но по дороге домой, понял, что ошибся. Его тошнило, голова кружилась, а рука сильно болела и внутри что-то давило, он не мог понять что. «Видимо у меня всё же сотрясение мозга», — подумал Сергей. С трудом он дождался, когда машина подъехала к селу. Тут Сергей попросил водителя остановиться. Он решил пройтись до дома пешком, надеясь, что ему на свежем воздухе ему будет легче.

Уже совсем стемнело, а идти предстояло долго. Вернее в нынешнем его состоянии, Сергею так казалось. Сколько раз он легко проделывал этот путь, но сейчас с каждым шагом дорога казалась ему всё длиннее, а боль всё мучительнее. Сергей свернул в проулок и упал возле углового дома, выходящего на дорогу глухой стеной. Вокруг росли молодые клёны и его бы не сразу увидели, если б начались поиски.

Дом Павловых был в тихом местечке, на самой окраине, там, где начиналась степь, простирающаяся до реки и прибрежного леса. Иван Николаевич так и не дождался сына в этот вечер. Он несколько раз пытался дозвониться до Сергея, но тот не отвечал. Иван Николаевич подошёл к Мишке. Тот ласково ткнулся мордой ему в плечо.

— Плохо дело, Мишка, сердце у меня ноет! Где Сергей, что с ним? — Иван Николаевич погладил коня, а Мишка, вдруг, жалобно заржал, потянулся в сторону двери, широко раздувая ноздри, — Всё ты, брат, понимаешь! Хороший ты конь, жалостливый, — мужчина прижался лицом к голове коня и тяжело вздохнул. Мишка в ответ снова жалобно заржал. Потом он стал перебирать копытами, показывая, что ему нужно выйти наружу.

— Погулять решил, так ведь поздно уже? – удивился Иван Николаевич, Мишка никогда так раньше себя не вёл, — Ну ступай, ступай, может тебе тоже не по себе, — ответил Иван Николаевич и выпустил коня на улицу.

До утра ни Сергей, ни Мишка не появились дома. И, дождавшись, когда рассвело, Иван Николаевич сам отправился на поиски. Через некоторое время он увидел стадо, отправлявшееся на выпас. Впереди бежали две большие собаки, а позади стада ехал пастух Киреев на лошади, вторая гнедая бежала следом без седока. Завидев Ивана Николаевича, собаки с весёлым лаем подбежали к нему. Это были алабаи, белые с рыжими пятнами.

— Чара! – Крикнул Павлов, — Чарочка! Узнала?!! Ты, моя хорошая! – Иван Николаевич гладил собаку, которая подбежала к нему первой. Она непрестанно крутила хвостом и припадала на передние лапы, скуля и повизгивая от радости.

— Смотри-ка, признала! А ведь сколько времени прошло?! – удивился Киреев.

— Да! Время быстро летит! — Вздохнул Павлов.

Он помнил, как пять лет назад подобрал на дороге щенка. Проезжавшая мимо иномарка притормозила и через открывшуюся дверь, на трассу вылетел щенок. Дверь тут же захлопнулась, и машина умчалась в сторону города. Иван Николаевич всё это видел. Он никогда не мог смириться с жестокостью людей. Павлов подобрал щенка, который чудом не свернул себе шею. На правом боку была большая плешь. Собака где-то подхватила лишай, и хозяин, что бы не заморачиваться, решил просто избавиться от щенка. Павлов вылечил собаку. Он назвал её Чарой. Но через какое-то время пастух Киреев выпросил собаку у Павлова. Иван Николаевич отдал её, пожалев пастуха. Теперь у Чары есть щенки, один из них вертелся сейчас у ног Ивана Николаевича, рядом со своей матерью.

— Ты чего это, Николаич, встал в такую рань? Отдыхал бы, на пенсии и выспаться не грех! – пастух сошёл с лошади и протянул Павлову руку.

— Сын у меня пропал, — ответил Иван Николаевич, — позвонил, что к селу подъезжает, скоро будет дома, а сам так и не пришёл. А следом за ним и конь Мишка, выпросился погулять и не вернулся.

— Так твой Мишка на углу стоит, как с пятой улицы в Советский переулок заворачивать! Я коров в том краю забираю! Удивился, что это он там делает, — ответил пастух.

— На углу говоришь, ну, тогда я пошёл, — заторопился Павлов.

— Счастливо тебе, Николаич, а сын найдётся! С Богом! – кричал вслед Киреев.

Мишка стоял среди молодых деревьев и на возглас хозяина радостно заржал, но с места не сдвинулся. Иван Николаевич удивился, когда же подошёл к коню, то увидел лежащего рядом Сергея.

— Вот в чём дело! Так ты нашёл его, Мишка! Нашёл моего сына! Сергей, сынок, это я, — Иван Николаевич приподнял сына за плечи. Тот застонал и открыл глаза. Он не мог говорить, губы слиплись, Сергей хрипло дышал. Иван Николаевич вызвал «скорую» и Сергея увезли в больницу. Там он пролежал две недели. Когда Сергея выписали, первым его встретил Мишка. Конь с утра стоял у калитки и нетерпеливо перебирал копытами.

— А Мишка то, представляешь, сынок, так ждал тебя! Как кто-нибудь входит в калитку, так он в ту сторону голову поворачивает и нетерпеливо ногами перебирает. Какой конь умный! Это он ведь тебя нашёл и не бросил, так всю ночь возле тебя и простоял. Верный конь, всё помнит! Так Мишка? — Иван Николаевич посмотрел на коня.

— Конечно, помнит, как не помнить, и я не забуду, — Сергей подошёл к Мишке и начал гладить его по шее и крупу. Конь ласково прижимался мордой к его плечу.

Десять лет назад, когда Григорьев, тогдашний глава сельсовета и бывший директор совхоза «Ленинец», продавал контрабандой совхозных лошадей в соседний Казахстан, Сергей случайно поймал его с поличным. Он был тогда очень молод, но как честный человек поговорил с Григорьевым, взывая к его совести, решив пока об этом не сообщать в милицию. Но Григорьев сильно испугался и надумал, на всякий случай, припугнуть Сергея. К тому времени освободился Олег Светлов, старший сын одной многодетной матери — одиночки Татьяны Светловой, или Таньки — пьяньки, как её называли односельчане.

Олег отбыл наказание за преднамеренное убийство и поджёг, и вновь слонялся по селу, не желая заняться ничем дельным. Тут его и «подцепил» Григорьев. Пообещав ящик водки, натравил Олега на Сергея, не рассказав ему всей правды. Почему — то так получается в жизни, что если пообещают рублей пятьсот, тысячу или больше, за какую-нибудь работу — ни один бездельник не согласится. Ну, а если предложить ящик водки, даже за уголовное дело, тут желающих, хоть отбавляй. И Олегу не составило труда найти себе подельников.

В тот вечер Сергей возвращался с реки, ведя под уздцы Мишку. За этим конём никто не хотел ухаживать, так как он был стар и недавно подвернул ногу. Вот его и списали, а потом продали Павловым. Ногу Мишке подлечили, обращались с ним хорошо, и конь почувствовал себя бодрее. Он отвечал любовью на любовь, всегда был ласков с людьми. Но в тот вечер Мишка вел себя как- то странно, не хотел идти привычной дорогой. Вздрагивал, хрипел. Сергей подумал, что его закусали оводы. Когда они проходили по тропе через густые заросли, конь вдруг заржал и встал на задние ноги. Давно уже старый Мишка не проделывал таких трюков. В это время на Сергея с трёх сторон напали какие то люди, но испугавшись коня, отпрянули назад. Один мужчина, лица его Сергей не рассмотрел, держал в руках жердь с длинными гвоздями, торчащими из неё. Этой жердью нападавший стал избивать коня, пытавшегося защитить хозяина. Но Мишка успел лягнуть нападавшего мужчину и тот дико закричал. На шум прибежали сельчане, кто – то вызвал милицию. Потом приехал участковый, расспрашивал, составлял протокол. Но пока вели расследование, Григорьеву удалось скрыться, хотя Светлову, так и не получившему обещанную награду, пришлось всё рассказать. Когда же всё прояснилось, Григорьев, закрывший предварительно все счета в местном банке, был далеко за границей. Мишке в тот злополучный вечер сильно досталось. Ржавый гвоздь проколол ему уголок глаза, рядом с глазным яблоком. Рана долго гноилась, но глаз коня удалось спасти. Сергей отделался несколькими царапинами. Когда Мишка болел, Сергей не отходил от него, кормил из рук, гладил, называл спасителем.

Мишка не так давно жил у Ивана Николаевича, а уже привык и к нему и к Сергею. Но сами хозяева ещё не совсем освоились на новом месте. В тот год умерла мать Сергея и отец, посоветовавшись с сыном, он тогда учился на первом курсе института, решил переехать в село. Иван Николаевич продал в городе квартиру и купил добротный дом с большим участком земли. Сергей за лето так привык к новому укладу жизни, к новым людям, что потом ему казалось, что он всегда хотел именно этого. Но больше всего ему понравился конь, серый в яблоках с белой гривой и хвостом, старый и ласковый Мишка.

Люди могут быстро забыть добро, но не животные. Мишка ждал каждого приезда Сергея и всегда угадывал его появление, даже когда тот приезжал неожиданно, не сообщив заранее отцу. Иван Николаевич по поведению коня мог понять, что скоро надо ожидать сына. Так и случалось.

За последние десять лет многое изменилось. Сергей окончил институт, устроился на работу в город. Наработав небольшой стаж, уехал в другую область, устроился на известный

автомобильный завод. У него была интересная работа и приличная зарплата. Но каждый год он приезжал к отцу на праздники, в отпуск, использовал каждый удобный случай, что бы хоть на денёк заглянуть в полюбившееся ему село N. Не к морю, не в другую страну, никуда его так не тянуло, как в это уральское село, бывшее когда-то казачьей станицей, совхозом-миллионером и, наконец, просто обычным селом в Российской глубинке. Здесь он отдыхал от городского шума и суеты, рыбачил, ходил за грибами и всегда рядом с ним был верный Мишка.

— Пап, а сколько лошади живут? Сколько нашему Мишке лет, не знаешь? – Спросил как-то Сергей у отца.

— Сколько лет точно не скажу, но что очень старый и на удивление живучий конь, это точно! А почему? – спрашивал Иван Николаевич и тут же сам отвечал, — а потому, сынок, что ласковый, добрый он конь. Доброта лечит, а злоба калечит. Как в Библии написано: « Весёлое сердце благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости». А наш Мишка всегда весёлый, да благодарный. Иван Николаевич, часто цитировал Священное Писание, он был верующим человеком, и не потому, что это модно и не запрещено теперь. Он был таким всегда, но не всегда знал об этом. Просто жил по совести и никогда никому не доказывал, что Бога нет, даже по поручению парторга. В те грозные времена, за веру могли не только исключить из партии, уволить с работы, но и отправить отбывать срок. Он знал несколько таких случаев, но не менял убеждений и считал, что веру нельзя не насадить, не истребить. Она либо есть, либо её нет. А в последнее время он часто благодарил Создателя и часто молился.

— Может благодаря твоим молитвам и живёт наш Мишка, а пап? Ну, правда, все говорят, что лошади так долго не живут, — сказал как-то Сергей.

— Дай то Бог! Не представляю, что бы я без него делал, — ответил Иван Николаевич.

— Пап, а ты его случайно в шахматы не научил играть? Был бы тебе напарник, пока меня нет? — Сергей, конечно же, шутил, но отец вполне серьёзно ответил:

— Пытался, да потом передумал. Пусть живёт себе по своим лошадиным законам. Он заслужил спокойную старость.

Сергею пора было уезжать. Мишка смотрел на него печально, как будто плакал. Он долго не хотел отпускать Сергея, тёрся мордой о его плечо, щекотал ноздрями шею, даже схватил губами за воротник, как будто просил: « Останься! Не уезжай!» Но расстаться им пришлось. В этот же день, через несколько часов после отъезда Сергея Мишка околел.